Спекулятивный реализм: введение

Вернемся к обсуждению важности этой темы для ООО. Впервые она развернуто объяснялась в «Невидимой области», первом разделе «Бытия-инструментом»[455], который послужит нам опорным текстом. Изъятие это один из возможных эквивалентов ключевого хайдеггеровского термина «подручность» (Zuhandenheit), противопоставляемого «наличности» (Vorhandenheit). У Хайдеггера есть несколько примеров наличности, в том числе наличие видимых объектов перед глазами, сломанный инструмент, который больше не работает, но назойливо требует нашего внимания, или вещи, объективированные естественными науками в терминах массы и пространственно-временного положения. Согласно Хайдеггеру, все эти примеры объединяет не только их наличность в противовес их отсутствию, но и то, что они, как предполагается, существуют в качестве независимых сущностей, необходимым образом ни с чем не связанных. Будет справедливо сказать, что вся интеллектуальная карьера Хайдеггера основана на тезисе, что наличность господствовала в истории западной мысли со времен Платона и что несмотря на очевидные теоретические завоевания этой позиции (например, математическая физика и продвинутые технологии), она ведет нас к цивилизационной катастрофе. Первый аргумент Хайдеггера против власти наличности состоит в том, что, несмотря на феноменологические тезисы его учителя Гуссерля, наш первичный контакт с миром связан отнюдь не с прямой наличностью вещей для сознания. Вопреки тому, что твердит нам феноменология, «любая человеческая деятельность обнаруживает себя устроенной среди бесчисленных элементов поддерживающей [ее] оснастки[456]: самые сложные споры в лаборатории находятся во власти безмолвного фундамента болтов, вентиляторов, половых досок, силы тяжести и атмосферного кислорода»[457]. Если оснастка работает гладко, мы склонны забывать о ней до тех пор, пока что-то не пойдет не так: «Вместо того, чтобы обращать внимание на “оконное стекло”, мы склонны использовать его косвенно – в форме “хорошо освещенной комнаты”. Обычно мы имеем дело не со срезами цемента, а только с их результатом: удобным для ходьбы участком поверхности. Как правило, инструменты […] колдуют над реальностью, не входя в зону нашего внимания»[458]. Хайдеггер провел искусный анализ, но в нем есть, по меньшей мере, три ненужных предубеждения, с которыми придется поработать, если мы хотим преодолеть его философию.

Первое из них проистекает из того факта, что в центре анализа инструментальности находится человек. Поскольку историю о молотке и его поломке легко интерпретировать как анекдот о повседневной жизни, часто говорят, что этот анализ доказывает «приоритет практической деятельности над теоретическим рассуждением». Честно говоря, Хайдеггер и сам мог бы согласиться с такой интерпретацией. Тем не менее, она не особенно хорошо работает. Если я рассматриваю молоток вместо того, чтобы использовать его, то он просто наличен; молоток, который я вижу, не более чем карикатура на него. То же самое верно и в случае, когда молоток удивляет меня, ломаясь, а также когда ученый зачем-то осторожно взвешивает и измеряет его. Однако неверно, что использование молотка внезапно освобождает нас от карикатуры и дает сам молоток. В случаях разглядывания, удивления или взвешивания и измерения молотка мы – что правда, то правда – не осознаем его особенно ясно, но когда используем его, то склонны в наибольшей степени не осознавать его. Однако из этого едва ли следует, что осознанный/неосознанный это базовый онтологический зазор, который должен лежать в основании системы Хайдеггера. В конце концов, использовать молоток значит искажать, переводить или окарикатуривать его не меньше, чем когда мы рассматриваем его напрямую. Использование объекта это точно такое же непрямое отношение, как и его рассматривание.