Спэнсер Коэн. Книга 3

Около минуты. Мышцы плеч натягивали кофту, руки были напряжены, а потом, засмеявшись, он спрыгнул и встряхнулся. И подошел к нам, словно не сделал ничего выдающегося.

— Будем считать это сегодняшней тренировкой.

Льюис пихнул меня под ребра.

— Закрой рот.

Я хмыкнул.

— Боже, Эндрю. Мне действительно стоит пойти с тобой в зал. — Потом я кивнул туда, где стояли наблюдавшие за ним парни. — Ты просто обязан снять кофту и продемонстрировать парням, что скрывается под этим жилетом.

Эндрю обернулся и очень быстро отвернулся. И полностью раскраснелся.

— Они смотрели?

Я фыркнул.

— О, Эндрю. Ты даже не представляешь.

И тут зазвонил телефон Льюиса. Он достал его из кармана и застонал. Независимо от того, хотел он или нет, мне было видно имя на экране.

«Отец».

Льюис вздохнул.

— Простите. — Он принял вызов, и, к счастью, я слышал беседу только с его стороны. — Я же говорил, что на этой неделе меня не будет… На пляже… А Крис сам не в состоянии разобраться? — Он вновь застонал. — Ладно. Подъеду через двадцать минут.

Он сбросил звонок, и его ноздри раздулись.

— Извините. Придется ехать на работу.

— Без проблем, — отозвался я. — Пересечемся вечером?

Льюис кивнул.

— Звучит отлично. — Он поднялся, а затем замер и вынул ключи. — Вот. Возьмите мою машину. Покажи Эндрю достопримечательности Сиднея.

— У меня больше нет прав. Истек срок действия, — пояснил я.

Он бросил мне ключи.

— Тогда не попадайтесь. — Он зашагал по Кэмпбелл — Параду[13], поймал такси и уехал.

Я звякнул ключами.

— Ну, ладно. Куда сначала?

Он едва сдерживался, чтоб не поежиться.

— Ты собираешься сесть за руль новенькой «ауди» брата? Ты не водил несколько лет.

Я протянул ключи.

— Хочешь попробовать?

— Боже, нет.

Я расхохотался над его выражением лица, и мы отправились обратно к отелю. От мысли снова сесть за руль меня охватило глупое волнение. Я не водил машину несколько лет. Я никогда не водил в Штатах. А когда сел за руль и завел двигатель, он замурлыкал, как котенок, а я, словно идиот, ухмыльнулся.

— Думаю, по возвращении в ЛА мне стоит получить права.

Он прыснул.

— Только не задень никого.

— Доверься мне хоть чуточку. — Я дал задний ход и аккуратно выехал с парковки.

Вел я себя осмотрительно и нервно, но в основном пребывал в восторге. Ведь правду говорят: подобные умения не забываются. Я влился в поток машин на Кэмпбелл-Параде и направился в сторону города. Доехав до знакомого перекрестка, я осознал: мне было необходимо кое — что увидеть.

— Прежде чем устроить грандиозную экскурсию, сначала я хочу кое — что тебе показать.

Проехав несколько улиц, я завернул на улицу своего детства и, тормознув возле тротуара, указал на претенциозный огромный двухэтажный белый дом.

— В этом доме я вырос.

Эндрю внимательно его разглядывал.

— Ты никогда не говорил, что твоя семья владеет отелями.

— Вплоть до позавчерашнего дня у меня не было семьи.

Эндрю бросил на меня извиняющийся взгляд.

— Прости. Ты понял, о чем я.

— Понял. Здесь не о чем говорить. Сказать по правде, я старался не упоминать и не думать о них.

Эндрю понимающе кивнул. Я перевел взор на дом, и в это же мгновение открылись ворота гаража. Сердце замерло, я понятия не имел, кого увижу, заметят ли меня, а если заметят, что будет дальше.

Выехала новая модель «бмв» и остановилась. Ролловые ворота опустились, и женщина, которую прежде мне видеть не доводилось, вышла из автомобиля и забрала из почтового ящика письма.

— Кто это?

— Не знаю. — Я тщательнее всмотрелся в дом, и до меня дошло, что на балконе больше не стояли четыре огромных горшка, за которые мать отвалила целое состояние. В саду бегала собака, а у моей матери была аллергия на собак… Женщина на своем «бмв» проехала мимо нас, и тогда — то мы и обратили внимание на сидевших сзади двоих детей.

— Должно быть, они его продали и переехали.

Эндрю нахмурился и сжал мою руку. Наверно, он собирался порассуждать на тему, что родители, без сомнений, мне сообщили бы, но потом, видимо, вспомнил, что сообщать бы они не стали.

— Ты в порядке?

«Был ли я в порядке?». Секунду я пытался определиться, что чувствовал сердцем, и старался отыскать самый честный ответ.

— Знаешь что? Я в порядке. Почти десять лет этот дом не был моим. А что до родителей, то мне глубоко насрать, где они живут.

Эндрю улыбнулся.

— Покажешь, где жила тетя Марви?

Я ухмыльнулся.

— С удовольствием. — Я вывернул на улицу и проехал мимо дома, в котором провел детство.

Тот факт, что я ничего не чувствовал, был очень приятным осознанием. Возможно, мне наконец — то удалось продвинуться вперед и принять отношение родителей. А еще я отдавал себе отчет в том, что многим в этом вопросе был обязан сидевшему рядом со мной мужчине.

Именно в этом была разница между Эндрю и терапией. Терапия была сфокусирована на родителях и причиненной мне боли, тогда как Эндрю, сам того не понимая, был сфокусирован на мне. Он показал мне, что я был достоен любви, и что если у меня выйдет немного опустить свои защитные стены, это не только поможет полюбить, но и отпустить боль.

Я проехал по переулкам Дабл — Бэй[14] и затормозил возле дома в стиле бунгало.