Спэнсер Коэн (ЛП)

Он переборол улыбку и чиркнул ногтем большого пальца по колену.

– Мы получили распоряжение от штаб–квартиры. Мы изготавливаем борд со

сценами и героями из фильма, а потом передаем в художественный отдел. Они

адаптируют его, затем он переходит к съемочной группе и еще нескольким командам и

только после доходит до аниматоров.

Я покачал головой.

– Я под огромным впечатлением.

– Не то чтоб я разрабатывал новых персонажей или типа того, – сказал он,

абсолютно принижая себя. – На самом деле довольно легко принять уже созданных

персонажей и ориентиры и работать с ними.

– Я все равно под впечатлением. Очень увлекательно. – Я снова обратил внимание

на изображения в рамке на стене. – Боже мой, – сказал я, поднимаясь и подходя к ним.

Три квадратные рамки, демонстрировавшие абстрактно нарисованного человека и его

лошадь с забавным хвостом…? Не, не лошадь, собаку? Нет, погодите… Дракона… О, черт! Это сцена из «Как приручить дракона». Персонажи не были цветными, только

задний фон и только слегка. Запредельная абстракция. Потрясающе. – Твоя работа?

Эндрю кивнул.

– Мои первые борды. Мне разрешили их забрать. В любом случае, это не готовый

продукт, так, наброски. – Он подошел и встал рядом со мной. – Я закончил их здесь и

добавил заднему плану немного цвета.

Я все еще пребывал в восхищении от его талантов.

– Похоже на акварель, – пробормотал я, глядя на него до тех пор, пока он не

повернулся в мою сторону. – Эндрю, они превосходные.

Он зарделся и, тяжело сглотнув, застенчиво улыбнулся.

– Спасибо.

– Ты должен заниматься живописью.

Он удивленно моргнул.

– Я занимаюсь живописью.

– Нет, не для фильмов или рекламной студии, – исправился я. – А для

художественных галерей и всякого такого. Серьезно.

Он покачал головой и вернулся на диван.

– Зачем? У меня лучшая в мире работа.

– Верно. – Я сед рядом с ним и последний раз взглянул на борды в рамках. – И

просто чтоб ты знал: мне понравился этот фильм.

Теперь он рассмеялся, и от самозабвенной улыбки изменилось все лицо. В уголках

глаз появились маленькие морщинки, а сами глаза засияли. Смех у него был глубоким и

заразительным.

– Что? – возмутился я, улыбаясь. – Мне нравятся анимационные фильмы. – Но мне

не хотелось, чтоб он утратил хорошее настроение, так что я задал еще несколько

вопросов, пока он снова не притих. – Расскажи о людях, с которыми работаешь.

– Хорошие люди, – проговорил он. – У нас на работе некая свобода. Меня можно

было бы назвать – как ты там говорил? – самым серьезным.

– Я не имел в виду ничего плохого, – добавил я.

– О, я знаю, – выдал он. – Это правда. Я всегда был тихим и серьезным. По

большому счету.

– В курсе, что о таких говорят? – Я сверкнул улыбкой. – В тихом омуте черти

водятся.

Эндрю зашелся в хохоте.

– Нет, не в курсе.

Мне необходимо было продолжить допрос. Но вчера я обратил внимание, как он не

горел желанием отвечать и закрылся, словно его загнали в угол, поэтому на данном этапе

стоило придерживаться безопасных тем.

– Окей, быстрый опрос, – сказал я. – Еда, которую ты не выносишь?

– Авокадо. Мерзость и гнусность.

– Кофе?

– Да.

– Какой предпочитаешь?

– Латте с двухпроцентным молоком. Без сахара и сиропа.

– В какой день у тебя стирка?

– Суббота.

Ой.

– Я оторвал тебя от стирки?

Он хмыкнул.

– Нет. Люблю опасности в жизни.

Я прыснул.

– Абонемент в спортзал?

– Да.

– Аллергия на собак?

– Нет.

– Кошек?

– Нет.

– Лошадей?

Он засмеялся.

– Нет.

– Любимый фильм?

Он взглянул на рисунки на стене и улыбнулся.

– «Как приручить дракона –2».

– Нечестно! – вскрикнул я. – Окей, любимый фильм, над которым ты не работал.

– Гм… – Он снова улыбнулся и поднял глаза к потолку, словно там был написан

ответ. – «Бегущий по лезвию» и «Заводной апельсин».

– Ладно, стоп, – оборвал я, подняв руки вверх. – Ты не можешь переметнуться от

анимации «ДримУоркс» к бескомпромиссным Ридли Скотту и Стэнли Кубрику.

Его явно поразило, что я был знаком с именами режиссеров.

– А были правила? – возразил он.

– Нет.

– Следующий вопрос.

Я скептически рассмеялся.

– Не могу продолжать. Без шуток? «Заводной апельсин»?

– Я еще и классику люблю, типа «Франкенштейна» и «Волшебника страны Оз».

Я покачал головой.

– Сложный ты человек.

Теперь он ухмылялся, выглядя при этом очень привлекательным.

– Да не особо.

– Еще как особо. Любимая книга?

– О, – он прищурился, словно ему было больно, что приходилось выбирать всего

одну. – «Убить пересмешника». Знаю, эту книгу любят все. – Он пожал плечами.

– Ну, на то есть причина, – отметил я. – Любимая песня?

Он вскинул руку.

– Нет. Слишком большой выбор.

– У всех есть самая любимая песня.

Он покачал головой.

– У тебя есть?

– Да.

– И что за песня?

– Не скажу. Сегодня вопросы о тебе, а не обо мне.

– А когда будет твоя очередь отвечать на вопросы?

– Завтра.

– Мы встречаемся завтра?

– Ага.

– Где?

– У меня, – предложил я, понятия не имея почему. Слова вылетели прежде, чем я

успел их остановить. – Если хочешь. Или можем пойти в другое место, мне все равно.

– И ты расскажешь мне о любимой песне?

– Да, как только ты сузишь свой выбор до одной. До одной любимой песни.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Я могу сказать «вето».

Я ухмыльнулся в ответ.