Спенсервиль

Он вышел из машины и направился к церкви. Около входа несколько юношей и девушек раздавали какие-то брошюрки. В притворе группка стоявших там людей приветствовала вновь прибывших. Кит увидел Гейл и Джеффри и попытался проскользнуть мимо, но они тоже заметили его и поспешили навстречу.

— Ну и чем же я могу тебя отблагодарить? — заулыбалась Гейл.

— Одного поцелуя будет вполне достаточно.

Она чмокнула его и сказала:

— Немногим же ты довольствуешься. Я была готова на большее.

— Гейл, пожалуйста, мы же ведь в церкви, — проговорил Джеффри. — Странно, что на нас до сих пор еще потолок не рухнул.

— Да неужто ты веришь в возмездие небес? — заметил Кит.

— Кто знает, — ответил Джеффри.

— Тут уже больше сотни человек, — сказала Гейл. — Все скамьи заполнены, и хоры тоже. Я же тебе говорила, люди натерпелись. Они хотят перемен.

— Нет, Гейл, — возразил ей Кит, — они здесь именно потому, что перемены уже произошли. Эти люди хотели бы повернуть время вспять, а это невозможно. И надо, чтобы они это поняли.

— Ты прав, — кивнула Гейл. — Мы, каждый из нас троих, сами из деревни, но уже забыли, как и что думают тут люди. Надо изменить это мышление, изменить старые привычки и отношения.

Кит закатил глаза. Неудивительно, что революционеры отпугивают от себя всех и каждого.

— Нет, — возразил он, — эти люди вовсе не собираются менять свое мышление и свои привычки. Они хотят, чтобы их ценности и их представления взяли бы верх, получили бы поддержку. Чтобы власти и общество отражали бы их взгляды и ценности, а не ваши.

— Тогда они действительно хотят повернуть время вспять, а это невозможно.

— В буквальном смысле нет, но можно нарисовать перед ними картину такого будущего, которое выглядело бы как прошлое, только раскрашенное в более яркие цвета. Представь себе, что ты берешь старую открытку и расцвечиваешь ее современными красками. Или просто расчищаешь и подновляешь старинную линогравюру.

Гейл улыбнулась:

— А ты тоже любитель манипулировать людьми, совсем как мы. Этим ты и зарабатывал?

— Примерно… я когда-то работал в пропаганде… но мне не понравилось.

— Звучит безумно интересно. Подобным подходом можно пользоваться в собственной жизни и добиваться успеха.

— Если бы. — Кит сменил тему. — А кстати, кто тот ненормальный пастор, который пустил вас сюда заниматься подрывной деятельностью?

— Пастор Уилкес, — ответил Джеффри.

— Правда? Я думал, он уже давно вышел на пенсию, а может быть, даже и умер.

— Вообще-то он мог успеть и то и другое, — заметил Джеффри. — Он уже очень старый. Но на проведение в его церкви нашего собрания согласился сразу же. У меня даже сложилось такое впечатление, что ему самому Бакстер тоже не особенно по душе.

— Вот как? Никогда бы не подумал, что он знает Бакстера лично. Бакстеры ведь всегда посещали только церковь Святого Иоанна, ту, что в городе и куда ходят все местные знаменитости. А сюда, кроме фермеров, никто и не ездит.

— Ну, ему, несомненно, известна репутация, которой пользуется Бакстер; а кроме того, он наверняка общается с другими священниками, в том числе и с городскими. Хорошо бы нам в разведке иметь такую же налаженную систему информации. Ну, так или иначе, а сегодня вечером речь наверняка пойдет о том, что начальник полиции Бакстер — грешник и прелюбодей.

— Это еще не делает его плохим человеком.

— Ты невозможен, — рассмеялась Гейл. — Иди, встань в угол.

— Слушаюсь, мадам. — Кит вошел внутрь церкви и за последним рядом скамеек отыскал свободное место, куда еще можно было приткнуться. Церковь действительно была уже заполнена до предела; Кит обратил внимание на то, что алтарь прикрывали легкие щиты, скрывавшие заодно от глаз и оконные витражи — в результате лютеранская церковь преобразилась и стала напоминать скорее молельный дом квакеров или аманитов.

Люди, стоявшие вокруг Кита и сидевшие на скамьях, казалось, представляли все слои населения округа Спенсер. Сюда пришли те, в ком Кит безошибочно угадывал фермеров, независимо от того, были ли это мужчины или женщины и какая на них была одежда. Он даже заметил в толпе Мартина и Сью Дженкинсов. Здесь представлены были и явно городские люди — рабочие, служащие — и все возрастные группы — от старшеклассников до стариков.