Сперанский 5. Заговор

Солдат. Унтер, наверное, заменяет офицера, который может быть и в крепости, иди в деревушке рядом с Кюмень-городом, в отстроенной буквально четыре года назад русской фортеции. Вот так и службу ведут, спихивая ее на ответственных унтеров, а сами в карты играют, да вино пьют.

— Матвей, бери солдат и в кольцо их тут, а еще выстави плутонг к мосту, швед попереть может. Егор, мухой в крепость за подмогой! — командовал уверенный, пусть и молодой, голос.

Я мысленно попросил прощения у русского офицера. Я подумал о нем плохо. Он-то тут, на месте и грамотно командует.

— Не стрелять! Я генерал-лейтенант Сперанский, посланник его величества Павла Петровича к шведскому королю! — сказал я, приоткрывая дверцу кареты и начиная выходить с поднятыми руками.

— Имею честь представиться, прапорщик Новгородского полка Артемий Иванович Шумилин. К вашим услугам. Но я имею долг спросить вас, ваше превосходительство, о доказательствах вашего имени, прошу этим не оскорбляться, — сказал прапорщик.

— Я сниму шубу! — предупредил я и скинул своих соболей. — И мои слуги принесут бумаги от государя.

На шее, свисая до кирасы, красовался Мальтийский Крест. Такая награда могла быть только у русского вельможи.

— Проследуйте с моими солдатами, ваше превосходительство, в крепость. Там нынче сам Его Сиятельство фельдмаршал Александр Васильевич Суворов, вы должны быть с ним знакомы, — вот так, культурно мне предлагали идти под конвоем.

— Вам мало бумаг, одной из моих наград, а еще и честного слова? — сделал я удивленный вид.

— Ваше превосходительство. Вы прорывались через границу боем, я не могу быть ни в чем уверенным, как и в том, как будет расценен столь опасный инцидент командующим. Если вы оскорбились, то прошу прощения. Если не удовлетворитесь им, то я к вашим услугам сразу после дежурства, — сказал русский офицер, идеально выпрямляя спину и приподнимая подбородок.

Ну что же вы все так рьяно стремитесь умереть вне поле боя? Какая дуэль, если скоро, как бы и не сегодня, война? Ладно, придется брать с собой королеву, как бьющий любую карту, козырь.

— Я не один, — сказал я и отправился к карете.

Открыв, под пристальным присмотром русских солдат, дверцу кареты, я опешил. Не было этого парня с усами, была прекрасная женщина, чьи светлые волосы спадали на соболиный воротник шубы. Не глупа Александра Павловна, оценила обстановку и поняла, что на родной земле, как бы она не относилась к России, но именно тут ее земля, дочь императора решила показаться во всей своей красе.

— Господин прапорщик, будьте любезны пользовать протокол общения с монаршими особами, — говорила Александра Павловна, выходя из кареты, при этом опираясь на подставленную мной руку. — Перед вами королева Швеции и дочь русского императора!

— Ваше велич… высоч… — парень явно растерялся.

И не понять от чего больше, или от красоты женщины, или от того, кем эта женщина является. А, может от всего сразу.

Что ж, это даже очень хорошо, что Суворов в крепости, которую сам же и строил не так давно. Значит все решения приняты и командующий уже на командном пункте. Однако, поспешить нужно. Если фельдмаршал здесь, то в Петербурге у заговорщиков появляются возможности совершить самую большую свою глупостью.

Через час я был уже в кабинете фельдмаршала. Суворов так же растерялся, смотрел то на меня, то на Александру Павловну.

— Кто вы такой, господин Сперанский? — раздраженным голосом спросил Александр Васильевич после продолжительной паузы.

— Князь, смею напомнить о своем присутствии, — обиженно произнесла королева Швеции.

Я рассказывал ей про то, что Суворов нынче князь Италийский. В Швеции об этом газеты не писали, они вообще такую чушь печатали, что даже реинкарнация Гебельса где-то там, где рогатые существа выбирают степень прожарки грешников, аплодировала. Я везу газеты в Россию. Не уверен, что до императора доходят такие тексты, граница перекрыта, а через другие страны до России пресса идет долго.

— Ваше величество, всемилостивейше прошу прощения, но в этом же и суть, я не понимаю вашего присутствия, роли в этом господина Сперанского. Когда я не понимаю этого, я не могу рассчитать свои действия, — говорил бойкий старичок, эмоционально размахивая руками.

— Ваше величество, вы позволите нам отойти поговорить? — спросил я.

— Идите, — Александра пренебрежительно махнула рукой. — Только распорядитесь, чтобы мне принесли горячий обед.

— Бах-ба-бах! — звучали пушечные выстрелы.

— Это наша артиллерия? — спросил я, когда мы с Суворовым вышли из кабинета и направились в другую комнату.

— Наша! — с укоризной сказал Суворов. — Ты в чем, Миша, участвуешь? Я знаю, что ты послом стал. Так посольство было для того, чтобы вытянуть Александру? Как это возможно?

Мы уже зашли в небольшую комнатку, где находились три генерала, которые что-то там рассматривали на разлаженной карте с фигурками пехотинцев, егерей, разных кавалерийских частей. В моем присутствии карту не свернули, не закрыли хотя бы тряпицей.

— Что? Непорядок? — заметил мое недоумение Суворов.