Сперанца

Сзади к нему примыкал обнесенный забором широкий двор, с одной стороны выходивший на кладбище, а с других окруженный фруктовым садом священника. Во дворе бродили индюки и индюшки со своими выводками, и ребятишки играли в пятнашки или качались на качелях.

Сперанца среди них чувствовала себя неловко. Многие дети были ее сверстниками, но ростом она была выше всех.

И в самом деле, ей сразу поручили следить за самыми маленькими, чтобы они не упали с качелей.

Потом девочкой завладела Клементина, сестра священника, посылавшая ее то туда, то сюда и после бдительного наблюдения объявившая, что Сперанце можно доверять, потому что, нося отбросы на навозную кучу в саду, она даже не смотрит на фрукты. После этого ей было поручено также наливать в чашу святое вино и прибирать кабинет дона Гаэтано.

— А тем временем повторяй молитвы, чтобы, не отстать от других, — внушала ей Клементина.

Сперанца молилась и подметала, а между тем думала о домике в долине и об одиноких стариках, ждавших ее возвращения.

Клементина была добра к Сперанце и подарила ей стеклянный ларец с восковым младенцем Иисусом, окруженным цветами и разноцветными бабочками, ракушками и голубками.

Сперанца никогда не обладала таким сокровищем и была очень тронута. Она сразу же поставила ларчик на комод тети Марты; все соседки по очереди приходили посмотреть на это чудо искусства, и все ей завидовали.

Сперанца очень скоро открыла, что в одном углу ларчика стекло было разбито и заклеено бумагой. Она тихонько отколупнула ее и просунула в дырку палец. Так ей удавалось коснуться белой голубки и края голубого одеяния.

Хотя детство Сперанцы было далеко не безмятежно и не лишено суровых испытаний, она все же оставалась ребенком: прикосновение к одежде маленького Иисуса зачаровывало её и наполняло чувством веры в какое-то чудодейственное взаимное понимание.

Она стала поверять восковому мальчику все свои горести и заботы и даже заключать с ним договоры. Договоры, которые должны были бы остаться в тайне, если бы дон Гаэтано не страдал прогрессирующей глухотой.

Из-за этого и разразился скандал.

Когда дети, наставляемые в вере, стали достаточно сведущими в катехизисе, они подготовились к исповеди.

По совету Клементины, которая знала, что брат стал туговат на ухо, дон Гаэтано решил впускать их в церковь по одному.

Сперанца с замиранием сердца ждала своей очереди. Она заключила договор с маленьким Иисусом и теперь должна была набраться мужества его выполнить.

Когда настало время, она на цыпочках пошла к исповедальне через притвор церкви, в котором, казалось, никого не было. На самом деле там были свидетели. Двое мальчишек, братья «горезцы», знавшие о глухоте дона Гаэтано, спрятались под алтарем святого Антония, чтобы насладиться исповедью товарищей.

«Горезцы» были известны во всем селении как самые отпетые сорванцы. Их настоящую фамилию знал разве только Тестина; для всех остальных они были просто «горезцы», как и их отец, дед и прадед, происходившие из Горо.

Когда пущенный из рогатки камень попадал кому-нибудь в голову или разбивал оконное стекло, можно было поручиться, что это дело рук «горезцев».

Сперанца, ни о чем не подозревая, с волнением подошла к исповедальне.

Дон Гаэтано высунулся в окошечко, чтобы взглянуть, кто будет приносить покаяние; ведь многим из детей он мог бы кое о чем напомнить, если бы они забыли рассказать об этом на исповеди.

Увидев, что исповедоваться пришла единственная из его маленьких прихожан, которая никогда не воровала у него в саду фруктов и не пила святое вино из чаши, он спокойно откинулся на спинку кресла, приготовившись слушать.

— Да славится имя твое и ныне и присно, — слабым голосом начала Сперанца.

— Громче!

— Да славится имя твое и ныне и присно! — крикнула девочка.

Теперь начиналось самое главное. Она крепко сжала кулачки и проглотила слюну.

— Я никогда не хожу к обедне и всегда говорю, что бог витает в облаках и забывает о бедных. Я ругаюсь, пью много вина и вру почем зря.

Она прокричала это одним духом на всю церковь.

Дон Гаэтано встал:

— Ты думаешь, это пустяки?

— Нет, преподобный отец, я не думаю, что это пустяки… — пробормотала Сперанца.

— Что ты сказала?

— Я не думаю, что это пустяки! — крикнула Сперанца.

— Подойди поближе.

— Иисус, Иисус, — шептала про себя девочка, — дай мне смелость выполнить договор.

И громко сказала:

— Я хватила топором по голове одного человека, потому что он задел мою честь.

Дон Гаэтано выскочил из исповедальни и подошел к Сперанце, чтобы удостовериться, что это в самом деле она.

Потом одним прыжком вернулся на свое место.

— Что ты сказала?

— Я хватила одного человека топором по голове… — глухо повторила Сперанца.

— И это был настоящий топор?

— Да.

— …ты сказала, что этот человек задел твою честь?

— Да.

— Как?

— Так.

— Ты знаешь, что это значит?

— Нет!

— Так что же ты говоришь?

— Так люди сказали…

Дон Гаэтано опять вышел из исповедальни.

— Подожди-ка, но ведь ты же Спере… Племянница Тони. Та самая, которая всегда помогает Клементине. Ты сказала, что пьешь вино… Уж не выпила ли ты случайно и сегодня, перед тем, как прийти сюда?

— Нет…