Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени

Но на Настю вид этого удостоверения произвел совершенно неожиданное впечатление. Резко встав из-за стола, она решительно направилась к выходу. Иван едва догнал ее на улице:

— Что случилось? Вы куда?

— Ты… Ты из ОГПУ?

— Да! Ну и что в этом такого особенного?

— Ничего! Оставь меня в покое. И вообще больше близко ко мне не подходи.

— Да что случилось?

— А случилось то, что вот из-за таких как ты, я осталась без отца.

Настя не выдержала напряжения, и у нее из глаз брызнули слезы. Иван, как мог, стал успокаивать девушку. Наконец, после долгих и настойчивых уговоров, она, сбиваясь и запинаясь, рассказала ему, что ее отец, простой крестьянин из Тамбовской губернии, принимал участие в восстании под руководством Антонова. Уже после разгрома восстания он вернулся домой, надеясь, что его скромная персона не привлечет к себе особого внимания карательных органов. Однако его надежды оказались тщетными. Однажды, когда семья в полном составе сидела за обеденным столом, в их дом пожаловали бойцы отряда ОГПУ. Один из них, видимо, старший, лишь коротко осведомился у хозяина:

— Хохлов?

— Хохлов!

— Тогда выходи!

Отец встал, и на деревянных ногах направился к выходу. Следом за ним из дома высыпала и вся его семья. Отца отвели за угол и на глазах у жены и детей расстреляли без всякого суда и следствия. Оставшейся без кормильца семье в то голодное и неспокойное время пришлось очень нелегко. Вот так Настя и оказалась у тетки в Москве. К счастью, ей удалось довольно быстро устроиться на работу в больницу.

Выслушав этот рассказ, Иван, как ни странно, даже испытал некоторое чувство облегчения. Как выяснилось, они с Настей оказались в некотором роде родственными душами. Чтобы успокоить девушку и вернуть ее былое расположение, он без утайки рассказал ей все о своем прошлом:

— Знаешь, я ведь и сам отнюдь не в восторге от советской власти. Так что я тебя хорошо понимаю. А в ОГПУ я попал по чистой случайности. Ничем особо страшным я там не занимаюсь, не переживай.

Впервые за время последнего разговора Настя улыбнулась:

— Мы незаметно перешли на «ты». Это получилось как-то само собой. Давай так и дальше продолжать.

— Конечно, давай! Кстати, еще не поздно, вечер в самом разгаре, предлагаю продолжить наш так некстати прерванный ужин. Обратно возвращаться не будем, плохая примета. Здесь неподалеку, имеется еще несколько кафе и ресторанчиков, можно заглянуть в один из них.

Перейдя на другую сторону Большой Дмитровки, молодые люди нашли уютный погребок, вход в который освещали два ярких электрических фонаря, стилизованных под старину. Внутрь погребка можно было попасть по довольно крутым ступенькам витой лестницы, одолев которые, посетители оказывались в неком обширном пространстве, заполненном покоем и полумраком. Иван заказал бутылку мятного ликера, коробку шоколадных конфет и несколько бисквитных пирожных для своей спутницы. На этот раз ужин прошел без происшествий. Уже поздно вечером Иван проводил Настю до ее дома на Маросейке, а затем по Старосадскому переулку отправился к себе домой…

* * *

На следующее утро Иван позволил себе отоспаться вволю. Настя на целые сутки заступила на дежурство в больнице, а у него самого особых дел как раз не было. С утра он полистал старые книги и журналы, а потом без особой цели прогулялся по городу. Когда он ближе к обеду вернулся домой, мать сообщила ему, что звонили со службы, и просили его завтра явиться к десяти часам утра на Кузнецкий Мост.

У Ивана невольно екнуло сердце. «Ну, вот, кажется, началось?», — подумал он. С затаенной грустью он оглядел родные стены. Впервые ему в голову пришла мысль, что он вполне их может больше никогда и не увидеть. Кто его знает, что на самом деле задумал Бокий. В принципе от таких людей можно ожидать чего угодно. Ясно было только одно — его втянули в очень опасные игры с непредсказуемым для него результатом. Но, с другой стороны, если разобраться, то иного выхода у него ведь просто и не было.

Иван постарался успокоить себя тем, что, может быть, в конечном итоге вся эта история завершится вполне благополучно. На мгновение у него даже промелькнула тщеславная мысль, что в будущих учебниках истории о нем, возможно, напишут как о человеке, изменившем ход истории. Впрочем, если теории товарища Бокия верны, то об этом просто никто никогда не узнает. За подобными размышлениями у молодого чекиста прошли остаток дня и не очень спокойная ночь.

На следующее утро, ровно в десять часов, Иван вошел в приемную Бокия. Уже знакомый ему немногословный человек в военной форме без знаков различия коротко бросил ему:

— Глеб Иванович ждет Вас! Проходите!

С момента его последнего визита в кабинете Бокия ровным счетом ничего не изменилось. Все также висел на вешалке старый плащ, а его хозяин сидел во главе все того же длинного стола под портретом Ленина в простой деревянной рамке. Можно было подумать, что за все это время он отсюда так никуда и не выходил. Не протягивая руки, Бокий поприветствовал посетителя:

— Здравствуйте, Иван Антонович! Рад Вас видеть! Садитесь!

— Спасибо!