Специальный корреспондент (СИ)

Молчаливый тевтон отдельно обратил мое внимание на три деревянных зеленых ящика. Здесь лежали облегченные винтовки калибра 7х57 мм, какие гренадеры протектората использовали во время Великой войны.

— Подарок от герра Герлиха. В вельде и Солнечных горах без винтовки путешествует только безумец, — это было единственное, что сказал "клетчатый".

Я завел мотор, тевтон хлопнул по борту грузовика, и машина, повинуясь движениям руля, выкатилась на улицу. Надавив на клаксон, проехал мимо "Заведения". На крыльце снова бренчал на гитаре Феликс.

Погромов, кстати, ночью так и не случилось — превентивные меры тевтонской и имперской диаспоры принесли свои плоды. Но в любом случае представительства в Зурбагане должны были закрыться — Федерация с первых дней своего существования жестко обозначила приоритеты во внешней политике. Союзный договор с Альянсом, торговые соглашения с Аппенинскими городами, Арелатом, кем угодно еще — но не с Протекторатом и Новой Империей. Как же — ретроградные рассадники дремучего мракобесия и угнетения человека человеком...

* * *

Их выбросили прямо в придорожную пыль — как мешки с мукой, одного за другим, всех четверых.

— Дамн йу! Шаам! Шаам! — суровые бородачи в когда-то приличной, но ныне истрепанной и грязной одежде, с кровоподтеками на лице тут же повскакивали и заколотили кулаками и ногами в дверь тюрьмы, — Верните наши шляпы, наше оружие, дие скелмс, дие скуурк! Дамн йу, дамн!

Лязгнула дверь, и полицейский сначала выплеснул наружу ведро грязной воды, облив их с головы до ног, а потом швырнул на землю четыре измятые шляпы.

— Будь моя воля, — сказал он, — Вас бы как в старые времена изваляли в дегте и перьях, усадили задом наперед на ослов и отправили в сторону Наталя.

И плюнул прямо на ботинок одному из них, и закрыл дверь, лязгая засовами. Гемайны — а это были те самые наблюдатели от Наталя на Континентальном Конгрессе — мрачно переглядывались.

— Господа! Минеере! Гло йа ин Год?

— Еэр аан дие Вадер, ен Зин, ен дие Хейлиге Геес, минеер! — ответил самый старший из них, — Вы ведь не гемайн?

— Нет, я из Империи. Меня прислали те, кто смеет считать себя порядочными людьми и друзьями Наталя и гемайнов. У меня есть грузовик, и я направляюсь в Капернаум и везу медицинский груз и еще кое-что. Быть может — нам по пути?

Их лица заметно просветлели, они принялись отряхиваться и приводить себя в порядок. Первым подошел тот самый седобородый гемайн. Его голубые глаза сверкали на загорелом лице, а ладонь была сухой и крепкой:

— Руперт Бенхауэр, — представился он, — Рад знакомству.

Следом за ним подтянулись остальные — поджарые, загорелые, бородатые и степенные.

— Альбус Кувоорден, храни вас Бог...

— Петрос Гроот, очень приятно.

— Ян Винке, мое почтение. Вы говорили — у вас есть один из этих новомодных механических фургонов? Я видел такие в Иерихоне, у ван дер Стааля...

— Да-да, пройдемте, грузовик большой и вместительный, разве что не все из вас поместятся в кабине...

-Хо-хо, минеер, нам не привыкать к дорожной жизни! Мы — гемайны!

Машина стояла неподалеку, и достопочтенные господа обошли ее кругом, одобрительно переговариваясь, а потом все вместе полезли в кузов — чтобы никого не обидеть. Даже старший — Бенхауэр — и тот живенько вскарабкался внутрь. Я поколдовал некоторое время с ручкой стартера и храповиком, пока двигатель не зарычал, влез в машину, хлопнул дверью кабины и тронулся с места.

— Минеере! Там в зеленых длинных ящиках — подарки от оборонной промышленности Протектората. Кажется, без этого настоящий гемайн чувствует себя голым — так же, как и без шляпы.

Гемайны полезли осматривать ящики.

— Йа, йа, минеер, это отличные подарки! — сказал кто-то из них, кажется — Гроот.

Раздалось сытое масляно-металлическое клацанье досылаемых патронов и лязг затворов. Я мог наблюдать за происходящим в кузове через окошечко и специальное зеркальце. Не заметить по-детски счастливых улыбок здоровенных бородатых мужиков, которые уже надели свои шляпы и сжимали в руках новенькие винтовки, было невозможно — они разве что солнечные лучи не отражали.

* * *

— Здесь кончается шоссейная дорога,— сказал Бенхауэр, — И начинается Великий Трек! По этому пути наши предки покидали побережье — в поисках земли и воли. Огромные,запряженные ломовыми лошадьми фургоны. Тысячи и тысячи семей — мы уходили прочь, только бы не жить под ярмом лаймов, по их законам. Мы живем по законам Божьим и по своему собственному разумению, и будем так жить и впредь! Они ведь пошли за нами, преследовали нас — но вдали от пушек своих кораблей познали наш гнев и умылись кровью... А мы нашли благословенный Наталь — зеленые холмы и плодородные долины, бесконечный вельд, полный зверей и птиц, и бурные реки, изобилующие рыбой... Сказал Господь — плодитесь и размножайтесь — и мы заселили этот пустынный край...

— Пустынный? — переспросил я, — А как же кафры?

Лица гемайнов заметно поскучнели. Им, видимо, осточертело отвечать на один и тот же вопрос.