Специальный корреспондент

— …понятия не имею, какого хрена тебе нужно в Колонии. Времена нынче неспокойные, дрянные времена — пахнет войной. Вот, посмотри туда, — он ткнул пальцем в огни Лисса, которые, мерцая, становились всё ярче и ярче. Палец его трясся, вся рука — тоже, — Они не знают другой жизни. Карнавалы, ярмарки, чистое небо над головой, корабли в гавани… Они не видели настоящей беды, не бывали там, где бывали мы с тобой… Я по глазам вижу — ты хлебнул лиха. А для этих людей фраза «только б не было войны» — пустой звук. Они мыслят категориями фантазий и мечтаний и готовы напялить на своих мужчин мундиры и отправить маршировать стройными рядами на пулеметы — освобождать кафров от рабства и отвоевывать жизненное пространство для Колонии… Строить дивный новый мир — здесь и сейчас. Они не понимают, что теперь, в этот самый момент живут в условиях несказанных благ и счастья. В каждом доме — водопровод и канализация, полные прилавки еды, работы хватит на всех, недавно построили вторую больницу, открыли лицей для девочек… Это — Лисс! Сказка… Сказка, которую они хотят превратить в сагу о Нибелунгах… Ты знаешь, кто такие Нибелунги? Я — понятия не имею, но звучит красиво. Они и хотят — красиво. На белых конях, под звуки труб и барабанов… Их поимеют, я клянусь. Не знаю как — но поимеют. Кто-то нагреется на их мечтах…

Капитан всхрапнул и обмяк на лестнице. Он, черт побери, спал! Я встал, и в моей голове вдруг вспыли строчки — Бог знает откуда.

— Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф…

Коллинз услышал и заинтересовался:

— Это чьи стихи?

Я пожал плечами:

— Так, навеяло. Слышал где-то. Надо бы капитана в каюту перенести, а то как-то невместно получается — нам в порт заходить, а он вот так вот тут расположился.

— Хр-р-р-р-р! — выдал трель Фокс и сполз по ступенькам на палубу, и свернулся клубочком.

* * *

Шхуна должна была дождаться очереди на разгрузку и стала на якорь на внутреннем рейде Лисса. Меня взялись перевезти на берег вездесущий Джимми и еще один парень, которого звали Келли. Они ловко управлялись с веслами, и Коллинз сказал:

— Мы ведь можем зайти пропустить по рюмашке, а? Я знаю отличное местечко за углом!

Келли молчаливо одобрил такое предложение.

Я сидел на носу и восхищенно пялился на взмывающие в воздух бумажные фонарики. Сотни и тысячи огоньков взлетали в ночное небо. Эта традиция — воистину великолепна! Звуки музыки добавляли происходящему некоего романтического флёра, настраивали на несерьезный лад…

— А ну как такой в вантах засядет? Ума у лиссцев — как у курочек. Подожгут корабли к бесу… — ворчание Келли моментально спустило меня с небес на землю.

Действительно — в гавани сплошь парусники! Какие, к черту, фонарики? Сумасшествие.

Ялик, пользуясь практически полным отсутствием прибоя, причалил к самому пляжу, матросы вытащили лодку на берег.

— И что, никакой таможни? — удивился я, спрыгивая на мокрый песок, — А контрабанда, преступники?

— Сэр, в Лиссе — каждый второй — контрабандист, каждый третий — имел в прошлом проблемы с законом посерьезнее, каждый первый — авантюрист, — Коллинз повел носом, будто принюхиваясь, и добавил: — Это не считая дам, пожалуй. Самые красивые женщины Колонии — в Лиссе! И самые веселые. Вот, сейчас сами всё увидите!

И вправду — к нам приближалась группа танцующих девушек в полумасках. Они были босиком, их яркие шелковые юбки струились и развевались, маняще приоткрывая загорелые ноги. Корсеты делали более тонким и более округлым то, чему следовало быть тонким и округлым. Распущенные волосы они украсили живыми цветами, на запястьях и лодыжках звенели браслеты. Карнавал всё-таки!

Они окружили нас, напевая и пританцовывая — прекрасные, как нимфы.

— Эй, морячки, нынче без маски в город нельзя! Купите маску! Все собранные средства идут в фонд помощи беглым рабам!

— Твою мать, — сказал Джимми Коллинз, — А как помогать-то кафрам будете?

Девушки были хороши, двигались грациозно и одуряюще пахли. Не всё ли равно, куда пойдут деньги? Я сунул руку в карман и щелкнул большим пальцем, отправляя в полет имперскую серебрушку. Высокая, жгучая брюнетка хлопком ладоней поймала монету и попробовала ее крепкими белыми зубами. Над верхней губой у нее виднелась обаятельная родинка, глаза блестели, а губы были алыми и влажными.

— Дайте три!

— А ты не местный! И не морячок! — девушка обошла меня кругом и ткнула пальцем в грудь, — И денежки у тебя водятся. Ты откуда такой красивый взялся?

Она явно заигрывала, и мне казалось это странным. Я не привык к такой непосредственности, но, в конце концов — я действительно был тут совсем чужой, и терять мне, в общем-то, был нечего.

— С другого конца света, — мой голос звучал неестественно, — И очень хочу посмотреть Лисс.

Она надела на меня черную полумаску и затянула на затылке шнурки. Ее подружки то же самое сделали с Коллинзом и Келли.

— Девочки, я забираю его себе! Увидимся в «Унеси горе», в полночь!