Спецназ Берии. Первый бой

Нет, с Перлиным не стоит перегибать палку. Надо будет подсказать ему тет-а-тет, чтобы сочинил какую-нибудь легенду. Например, будто бы бойцы сами попросили его спрятаться. А что? Выбрали одного, который мог бы потом рассказать правду о гибели отряда. Немного нелепая, но вполне жизнеспособная версия. И пусть воюет дальше. Со своей совестью в том числе. Ему теперь с этим жить. А может, ещё и получится из него солдат. Чем чёрт не шутит. Ведь бывали же случаи…

Теперь о героях. Лазнюк. Без сомнения, герой. Вот только бы ещё не махал налево и направо своим тэтэшником, и можно было бы представить к «Золотой Звезде». А так… Надо думать. Егорцев. Героически вёл себя на поле боя. До последнего руководил действиями отряда. Погиб вместе с товарищами. Тоже достоин высшей награды. Надо поднимать вопрос…»

Лобачёв затушил в пепельнице очередную папиросу и потянулся за следующей. Но, едва взяв коробку «Герцеговины», положил её обратно. Неприятная горечь во рту подсказывала, что пора остановиться. Пепельница была уже полная. Хоть с папиросой и думалось лучше, пришлось прислушаться к организму.

«Кто следующий? Ну конечно, Паперник. Вот кто проявил себя действительно геройски. По рассказам товарищей, стрелял без промаха. Не меньше тридцати немцев уничтожил. И это только по самым приблизительным подсчётам. За одно это уже достоин Звезды Героя. И в последний момент не смалодушничал. Получил ранение, трезво оценил обстановку, понял, что будет отряду обузой, и принял единственно правильное решение – застрелиться. Последние его слова говорят о силе характера. Молодец! Тут ничего не скажешь.

Был ещё один. Тот, который подорвал себя. Тоже храбрый парень. Жаль, не удалось наверняка установить его фамилию. Ануфриев утверждает, будто это мог быть Аверкин. А вдруг ошибается? А поступок действительно геройский. Без раздумий и сомнений. Выполнил свой долг до конца. Были бы рядом фрицы, он бы и их заодно… Но эти гады боятся подходить близко, уже поняли, с кем имеют дело. Предпочитают держаться на расстоянии, не рискуя своими шкурами понапрасну. Можно, конечно, приписать, что от взрыва погибло несколько немецких солдат. Но всё равно слабовато. Тут нужен поступок, самоотверженный шаг, осознанный, целенаправленный…»

Он всё-таки достал папиросу. Привычно постучал мундштуком по коробке, чиркнул спичкой и с удовольствием затянулся.

«А что, если представить, что последний оставшийся в живых взорвал гранатой себя и окруживших его врагов? И ещё успел что-то выкрикнуть при этом. Например: «Коммунисты не сдаются!» Банально, конечно. Над репликой надо поработать. А в остальном вполне достойно. Это будет настоящий подвиг. Что же всё-таки вложить в уста герою? Какова должна быть последняя фраза? Надо придумать что-то более приближенное к жизни, к конкретной ситуации. Чтобы люди безоговорочно поверили. Так о чём может думать в последние минуты воин, окружённый врагами? Что может быть страшнее смерти? Для советского патриота… – Лобачёв глубоко затянулся и задержал дым в лёгких. Посидел так секунды три и резко выдохнул: – Ну конечно! Плен! Лучше смерть, чем плен! Чем фашистский плен. Да, так будет хорошо. И как раз Паперник больше остальных подходит на эту роль».

Он ещё раз открыл досье на заместителя комиссара и стал перечитывать: «Лазарь Хаймович Паперник. Родился 1 сентября 1918 года в городе Славута Хмельницкой области Украины. В 1932 году переехал в Москву. В 1934-м окончил школу ФЗУ при 1-м Московском часовом заводе им. Кирова. Трудился токарем, фрезеровщиком, наладчиком станков, техником по инструменту, диспетчером, начальником цеха. Разносторонний спортсмен. В бригаду пришёл добровольцем. Назначен снайпером 2-го мотострелкового полка ОМСБОН. Член ВКП(б). Имеет высокие показатели в боевой и политической подготовке. Пользуется авторитетом у товарищей».

«Судя по характеристике и послужному списку, самый достойный кандидат на роль Героя», – решил дивизионный комиссар и придвинул к себе чистый лист бумаги. Он решил лично написать статью о подвиге отряда, в которой во имя общего дела немного видоизменить трактовку событий, перераспределить роли… Мёртвым уже всё равно, а живым нужны примеры героизма. Чтобы воодушевляли на подвиги. Ради общей Победы.

Чтобы мысль не притупилась, не улетучилось главное, Лобачёв начал с описания финала сражения. И текст пошёл сам собой: «Лыжников оставалось всё меньше и меньше. Всего несколько человек. Гитлеровцы хотели взять их в плен. Они прекратили миномётный огонь и, сжимая кольцо, предлагали: «Рус, сдавайся». – «Советские патриоты в плен не сдаются!» – крикнул кто-то из оставшихся, и в цепь немцев полетели гранаты, последовало несколько очередей из автоматов. Враг рассвирепел и в звериной ярости бросился к сараю».

Алексей Андреевич подумал и продолжил с новой строки: «В живых остался один Поперник. Немцы ринулись на него, желая захватить хоть одного живого лыжника. «Лучше смерть, чем фашистский плен!» – крикнул Поперник и взорвал себя гранатой».