Спецназ ГРУ в Афганистане

— А ведь Губин прав, — поддержал его Зубов, растянувшись на матрасе. — После того случая в Хисаране я специально ходил к штурмовикам. Завел я их своими вопросами, потащили они меня на аэродром, посадили в кабину, нахлобучили на меня шлем, «горшок», по-ихнему. «Ну и как обзор?» — спрашивают. «Не очень», — говорю. «А теперь представь скорость и горные лабиринты. На все — секунды». — «Вы же снижаетесь при бомбометании. Да и мы под пулями оранжевым дымом себя обозначаем». — «А у нас, — говорят, — приказ: ниже двух тысяч метров не снижаться, чтобы потерь было меньше. Хотя по нормам при бомбометании из пике надо выходить на высоте 500 метров». — «Кто же, — говорю, — такие дурацкие приказы вам дает: себя сохранять ценой наших жизней?» — «А что, — отвечают, — вам разве дурацкие приказы не дают?»

— Товарищ старший лейтенант! — прервал его вошедший дневальный. — Там какой-то тип. Орет, придирается, вас требует.

Выйдя из палатки, Зубов увидел под грибком дневального человека в маскхалате, панаме и темных очках, дергающегося, как заводная кукла.

— Подойдите ко мне! Как вас там? — скомандовала «кукла» и сразу набросилась: — Почему у вас люди отдыхают, когда должны работать? Почему дневальный сидит на пустой банке? Почему?..

— Потому что… — еще добродушно хотел съязвить Зубов, дескать, потому, что банка опустела уже, но быстро вспылил: — А кто вы такой?

— Я полковник Хмельницкий, зам по тылу дивизии. А кто вы?

Пришлось представиться по форме.

— Почему без звездочек на хэбэ, товарищ старший лейтенант?

— В бою обычно звездочками не сверкают…

— Молчать! Чтобы через пять минут были! Где ваш командир роты? Кто? Вон тот, в кроссовках? Товарищ капитан, ко мне бегом марш! — И не давая Шпагину времени разглядеть свою подозрительную фигуру без опознавательных знаков, заорал: — Я полковник Хмельницкий! Какого черта у вас люди спят по палаткам средь бела дня? Постройте роту и займитесь уборкой территории вокруг лагеря!

— Комбат приказал отдыхать, товарищ полковник, — Шпагин подошел и встал рядом с Зубовым.

— Где комбат?

— Вон у хибары, в тельняшке.

— Ну и воинство! Один в кроссовках, другой в тельняшке. Что за слова, товарищ капитан? Это не «хибара», а офицерское общежитие. Не для таких бездельников я его строил. Почему у вас, комбат, люди «тащатся»? — накинулся теперь полковник на подошедшего ленивой походкой комбата.

— Люди не тащатся, а отдыхают перед боевыми действиями, товарищ полковник.

Полковник еще больше задергался, разительно контрастируя с медленными движениями и словами комбата:

— Вы уже пятый день отдыхаете. За это время могли бы свинарник достроить.

— Разрешите обратиться! — подбежал к группе офицеров связист. — Получен приказ поднять батальон и выдвигаться на аэродром в полном вооружении. Вылет на боевые действия через сорок минут.

— Извините, товарищ полковник, — так же не спеша откозырял комбат. — К сожалению, не можем принять участие в строительстве свинарника.

Офицеры побежали облачаться в боевую одежду, оставив полковника в позе, как будто у куклы внезапно кончился завод.

— А ты говоришь, некому давать дурацкие приказы! — хлопнул по плечу Губина Ержан. Они слышали весь разговор офицеров возле их палатки.

— Мало ли, что я говорил, — среагировал Вовка. — А ты теперь понял, почему компот у нас такой несладкий?

* * *

Маслов даже невооруженным глазом в прорези прицела крупнокалиберного пулемета видел группу душманов на склоне соседней горы, где и был укрепрайон, который им предстояло брать. Вот они! Мелькают между кустов. Ребристый ствол пулемета с квадратным набалдашником в его руках непроизвольно перемещался с одной цели на другую. Краем глаза Маслов видел, что разведчики взвода прикипели к оружию и впились в тот склон. Гриша Вареник с Ержаном уже приготовили к «работе» свои «ПК», Вовка, «ассистируя» гранатометчику, как всегда, суетился в нетерпении. А Зубов все медлит, не дает команду. Он что, не видит в свой десятикратный бинокль то, что видят все?

— Ну как, товарищ старший лейтенант, — не удержался Маслов, — будем смотреть или стрелять? — И, переступив через труп моджахеда, он присел к взводному. — Дайте глянуть.

— Погоди, Паша, погоди… Эту-то высотку мы взяли с ходу. А впереди — серьезный орешек. Главное — атака второго взвода. А вот где же они ползут, не могу разглядеть. Ага, вот они! Сейчас подползут поближе к душманам, и начнем.

Передав бинокль Маслову, Зубов подсел к рации:

— Ладога! Я Мажор-3. Мажор-2 на подходе. Скоро начнем.

В перекрестии сетки бинокля картина предстала еще тревожнее: к скалам укрепрайона снизу вверх, от куста к кусту медленно ползли разведчики второго взвода. Сверху вниз к тем же скалам на помощь обороне спешили разрозненные группки моджахедов, наверное, остатки разгромленных с вертолетов постов прикрытия. А посередине, в самом укрепрайоне, возле костерика душманы спокойно попивали чаек.