Спецназ. Любите нас, пока мы живы

— Ну и дела, — матюгнулся подполковник-москвич, снимая свою непромокашку — армейскую плащ-палатку. Среди нас, москвичей и курганцев, собирающихся на операцию, одетых в собровский камуфляж, торопливо обувающих берцы, он выделялся особой столичной альбиносностью, умением поддержать слово продуманным командирским жестом.

Николай Миронов, заместитель начальника Министерского СОБРа, опытный оперативник, был разочарован, что в бывшей казачьей станице Старые Щедрины не было людей, способных ему помочь. В основном он располагал данными, полученными от милиции Шелковского района, начальник которой подозревался в контактах с боевиками.

Пять минут назад смотрящая сны собровская палатка напоминала теперь веселый пионерский лагерь. Наши люди умели скидывать сон мгновенно, как с плеча автомат. Собровская служба научила их спокойно реагировать на изменения обстановки. Размеренная жизнь обывателя — это не наш стиль. Даже зарплату собровцы получали в начале месяца. Это была наша маленькая привилегия за риск уйти на тот свет в любой день из четырех недель месяца.

Миронов и Родькин, сидя за длинным, самодельным обеденным столом в центре палатки, говорили громко, открыто, ничего не тая от собирающихся на зачистку курганцев. Приехавшие с Мироновым столичные собровцы смотрели на нашу провинциальную экипировку не то с сочувствием, не то по-братски снисходительно. Конечно, мы, сибиряки, живем в лесу, молимся колесу. Не нашлось в нашем городе предпринимателей, которые могли бы спонсировать наши сборы на войну.

Не было на нас натовских камуфляжей, кевларовых бронежилетов, удобных РД. Но одеты и обуты мы были по форме, чистенько, с хорошо подготовленным к бою оружием.

Москвичи, конечно, выглядели, как на рекламных армейских проспектах: все новехонькое и в тему. Каждый с рацией «Кенвуд», не как у нас: одна рация на троих. Тогда мы не знали, что парни из СОБРа ГУОП, или, как они себя называли, из Главка по организованной — что-то особенное для своей экипировке покупали на свои деньги. Хочешь сохранить жизнь и выполнить задачу — не скупись.

Евгения Викторович Родькина, командира нашего курганского СОБРа начальство никогда не могло застать врасплох. И этим утром он встретил москвичей из ГУОШ, успев сбегать на утреннюю зарядку.

Рекогносцировку он проводил лично: помотался вчера по Старым Щедринам на Уазике в сопровождении трех офицеров. Визуальная разведка дала слабые результаты, но зато на столе перед Мироновым руководителем операции лежал теперь план села… Миронов же упрямо называл это чеченское село казачьей станицей. Видно, перед командировкой в Чечню, как человек образованный, он прочел несколько исторических книг о том, как вольно и хорошо жило Гребенское казачество на этих благословенных землях в станицах Гребенской, Шелковской, Червленной, Наурской, Микенской.

— Станицу Старые Щедрины, — говорил подполковник Миронов, — окружим бэтээрами. В операции участвует большая часть сводного отряда СОБР, будем закрывать и держать станицу, чтобы никто не вышел. Мы с тобой, Женя, в первую фазу операции на Уазике встанем на входе в станицу, вызовем главу администрации — имя и фамилия у меня имеется — и в его сопровождении поедем в администрацию, где глава соберет стариков. Сначала будем разговаривать с ними. Такова инструкция, — с новой, обижающейся ноткой в голосе, — продолжал Николай Венедиктович, — Все остальное зависит от того, как чеченцы себя поведут. По данным разведки, в Старых Щедринах на отдыхе около сорока боевиков, спустившихся с гор. Начальника милиции Шелковского района и его людей мы о начале операции информировать не станем. Потом сообщим, когда закроем населенный пункт. Дождь нам помощник. Боевики сейчас дома сидят, лаваш кушают. Давай и мы перекусим, что ли…

Меня искренне удивляла способность некоторых офицеров сесть и сытно поесть перед боем. Будет он или нет — бабушка надвое сказала. А вот мой дед, ветеран многих войн, наставлял меня, уже вошедшего в разум: «Попадешь на войну, никогда перед сражением не ешь. Пуля в живот попадет, не выживешь. Сгниешь на корню. Выпей лучше воды — обмани голод». Этому совету деда здесь, в Чечне, я следовал свято.

Дед мне эту чеченскую кампанию напророчил. Думалось, никаких войн на территории нашей страны не предвидится. Такой могучей она казалась. Дак нет! Дед мой не раз говорил»: Хорошая власть, да дуракам досталась». Как в воду глядел Николай Николаевич — пехотный разведчик. Это он научил меня первым приемам смообороны. В настоящем рукопашном бою я ещё не участвовал. Хотя мы, собровцы, к ним подготовлены. Срочную я служил во Владимирском батальоне ВВ и мой ротный, большой умница, любил приговаривать: «Главное в рукопашном бою, чтобы не кончились патроны».

Собираясь на операцию, готовясь к неведомому, мы стараемся думать, что все пойдет по нашему варианту. Гоним от себя мрачные мысли, уверенные, что командир все продумал, учел неожиданности. Вера в своего командира — половина победы.