Спецназовец. Шальная пуля

Отпустив капитана, Александр Борисович неторопливо, со вкусом выкурил сигарету, а потом посмотрел на часы и удовлетворенно кивнул: чувство времени, как всегда, его не подвело, настала самая пора выдвигаться. Он уже надевал пальто, когда на столе зазвонил внутренний телефон.

Звонил непосредственный начальник Томилина, генерал-майор Бочкарев.

– Слушай, – с места в карьер, даже не поздоровавшись, начал он, – что там у тебя за дела с этим Расуловым?

Тон у его превосходительства был небрежный, легкомысленный, каким говорят о не стоящих упоминания в серьезном разговоре пустяках, но полковник слишком хорошо знал своего шефа, чтобы клюнуть на столь примитивную удочку. Да если бы и не знал, все равно бы не клюнул: нет на свете такого генерала, особенно если это генерал ФСБ, который воспринял бы несанкционированную возню своих подчиненных вокруг сколько-нибудь заметной политической фигуры как невинную детскую шалость.

Спрашивать, откуда товарищ генерал-майор узнал об упомянутой возне, также не стоило, ибо ответ был известен заранее: не в собесе служим, Александр Борисович! Пора бы привыкнуть, что я вас всех вижу насквозь и еще на три метра вглубь у вас под ногами…

«И какая сука настучала?» – с тоской подумал Томилин.

– Да пока никаких особенных дел не наблюдается, – протянул он неопределенно. – Так, присматриваюсь, принюхиваюсь… Первичная рекогносцировка, одним словом.

– С целью?..

– Цель пока не определилась, товарищ генерал. Так, поступила кое-какая информация из Махачкалы, но источник не особенно надежный, так что все это еще надо трижды проверить и перепроверить.

– Темнишь, Томилин, – с упреком констатировал генерал Бочкарев. – Ох, темнишь! Причем занимаешься этим без ведома руководства. Даже словечком не обмолвился, темнило.

– Так не о чем пока докладывать, Андрей Васильевич! – чуть ли не обиженным тоном заверил полковник. – Вы же сами сто раз велели…

– Не забивать мне голову ерундой, – закончил за него генерал. – Так это, по-твоему, ерунда, мелочь? Ты всерьез думаешь, что решение о взятии в разработку такой фигуры, как Магомед Расулов, находится в рамках твоей полковничьей компетенции? Далеко пойдешь! Это же страшно подумать, какими делами ты начнешь вертеть, если, не дай бог, дослужишься до генерала! Войну Америке объявишь – это как минимум. А то, гляди, начнешь небесными сферами командовать: Стрелец налево, Волопас направо, Кассиопея по центру – залечь, вести наблюдение…

Томилин пошире распахнул полы пальто, оттянул указательным пальцем воротник рубашки и промокнул концом шарфа вспотевший лоб. Становилось жарко, и не только из-за наяривающих на всю катушку батарей.

– Виноват, товарищ генерал, – сказал он. – Очевидно, произошло недоразумение, вас не совсем верно информировали…

– Так информируй сам, чтобы я не узнавал такие вещи от кого попало! – слегка возвысил голос Бочкарев.

– Слушаюсь, – деревянным голосом произнес Томилин и тут же добавил: – Как только что-то прояснится, я обо всем подробно доложу. Информация должна быть подтверждена или опровергнута, иначе это не информация, а сплетни. А сплетнями пусть друг друга развлекают… гм… сотрудники собеса.

– Уел, – помолчав, сказал Бочкарев. – Ладно, можешь считать себя помилованным – временно, до выяснения обстоятельств. Ты сейчас что… Отставить, – перебил он сам себя, – сейчас я занят. А часиков, эдак, в девятнадцать жду тебя в моем кабинете. Посплетничаем – вернее, ты посплетничаешь, а я послушаю. И, кстати… – Он сделал глубокомысленную паузу. – Это тоже на уровне сплетни, но скажу тебе по большому секрету, что кое-кому на самом верху бредни этого Расулова на предмет мирного отделения Северного Кавказа очень не по душе. Очень! – повторил он веско. – Посему, полагаю, если мы с тобой как-нибудь тихо и аккуратно уберем этого черного иноходца с политической доски, никто нас ругать не станет. Да и за что нас ругать, если один из самых уважаемых людей в Дагестане вдруг оказался не тем, за кого себя выдавал?

Он сразу же положил трубку, в очередной раз продемонстрировав свою склонность к театральным эффектам. Ошеломить собеседника неожиданным заявлением и дать отбой, не позволив смазать впечатление пустяками и формальной болтовней – это было целиком в его духе.

Утерев лоб рукой, в которой держал телефонную трубку, полковник Томилин присел на край стола, закурил и только потом, спохватившись, осторожно опустил трубку на рычаг. Доносившийся из наушника противный комариный писк смолк. Просунув щепоть под узел галстука, полковник расстегнул верхнюю пуговку воротника и откровенно перевел дух. Ничего себе поговорили!

Он чувствовал себя как человек, уличенный в тяжком преступлении, приговоренный к смертной казни, помилованный, а затем узнавший, что только что сорвал джек-пот в лотерее, и все это практически одновременно, на протяжении буквально нескольких минут.