Спецназовец. Шальная пуля

Выйдя из машины, полковник Томилин пересек сквер. С низкого серого неба сеялся мелкий сухой снежок, погода стояла безветренная, относительно мягкая – словом, приятная, насколько вообще может быть приятной зима в большом перенаселенном городе. Деревья в сквере превратились в сплошное белое кружево, сквозь сетку неторопливо падающего снега перемигивались разноцветными глазами светофоры – яркие, светодиодные, вызывающие легкую ностальгическую грусть по старинным жестяным коробкам с круглыми, похожими на громадные леденцы, освещенными изнутри линзами, которые все время хотелось лизнуть. В толпе прохожих уже то и дело мелькали граждане, волочащие упакованные, плотно, как плененный террорист, связанные елки. Глядя на них, Томилин почему-то вспомнил, что уже много лет подряд видел нормальные, пушистые, истинно новогодние елки только в лесу да на экране телевизора, а на елочных базарах ему все время попадаются только странные, кривобокие, хилые экземпляры, не то относящиеся к какой-то другой породе хвойных деревьев, не то выращенные специально для нужд горожан в засекреченных подземных лабораториях без доступа дневного света и даже без полива. Елки, несомые вдоль улицы предусмотрительными и запасливыми гражданами, лишний раз подтверждали это наблюдение, и Томилин мимоходом подивился себе самому: ему-то что за дело до елок? Детишек, ради которых стоило бы устраивать праздник, у него нет и не предвидится, а с некоторых пор нет даже жены, которой по случаю торжественной календарной даты надо дарить подарки. Что же до него самого, то в Деда Мороза он перестал верить еще в детском саду. А с некоторых пор – если припомнить все и хорошенько подсчитать, так, пожалуй, уже лет пятнадцать или около того, – считал новогоднюю елку в квартире не более чем источником грязи и дополнительных, абсолютно ему не нужных и не интересных хлопот.

Выйдя из сквера, он увидел на другой стороне улицы слегка забрызганную растворенной в талой жиже песчано-соляной смесью черную «вольво». Тонированное стекло со стороны водителя опустилось, и Асташов, выставив в окно сытую чиновничью ряшку, призывно помахал ему пухлой, как у бабы, белой ладошкой. Мысленно посмеиваясь над этим доморощенным конспиратором и старательно сохраняя на лице хмуро-озабоченное выражение человека, беспардонно отрываемого от важных государственных дел, Александр Борисович перешел дорогу и уселся в машину Асташова.

– Что у тебя за пожар? – спросил он, обменявшись с приятелем рукопожатием.

Ладонь у Асташова была холодная и липкая от пота, и Томилин, спрятав руку в карман, с омерзением вытер ее о подкладку.

– Надо поговорить, – сообщил Игорь Геннадьевич.

– Да брось, – иронически возразил полковник, – какие там еще разговоры! Давай лучше целоваться! Я специально с работы отпросился, думал, устроим короткий, но бурный секс, а ты – поговорить… Пошляк и зануда, вот ты кто после этого.

– Идиот, – проворчал Асташов и вдруг заявил: – Через неделю коллегия министерства.

– Ну и что? – с равнодушным видом спросил полковник. – Твое министерство – не штаб-квартира Аль-Каиды, чтобы меня интересовали ваши сборища!

Некоторое время Асташов молчал, глупо моргая глазами.

– Ты что, забыл? – спросил он наконец.

– О чем? – лениво удивился полковник.

– Да как это – о чем! О нашем с тобой разговоре! Ну, по поводу системы безопасности аэропортов…

– А, – делая вид, что начинает что-то смутно припоминать, вяло откликнулся Александр Борисович, – как же, как же, что-то такое, кажется, было… Ну и что?

– Да что с тобой сегодня? – не выдержав этой пытки, взорвался Асташов. – Что ты заладил: ну и что, ну и что?.. Ну и то!

– Чего ты орешь, как больной слон? – хладнокровно осведомился полковник. – Палец дверью прищемил? На подчиненных своих ори, если силы девать некуда.

– Извини, – с кислым видом произнес Асташов. – Начальник управления меня, понимаешь, из терпения вывел. Такая непробиваемая скотина!

– А ты не воруй, – голосом актера Анатолия Папанова посоветовал Томилин.

– Да если бы! Третий день ни-ни. Сегодня знаешь от какого отката отказался? О-го-го!..

– Приболел, что ли? Или менты из ОБЭПа на тебя глаз положили?

– Хватит прикидываться дурачком, – попросил Асташов. – Честное слово, мне не до шуток.

– А уж мне-то! – подхватил Томилин. – Все бросил, прибежал, как влюбленный мальчик на свиданку, а ты, вот именно, как девка на первом свидании, за нос меня водишь, несешь какую-то ересь… Так что там у тебя вышло с твоим начальником?

Он догадывался – что, но был не прочь выслушать интересную и поучительную историю. Истории, которые приключаются с дураками, всегда поучительны, хотя вывод из них неизменно следует один и тот же: умным быть лучше, чем дураком, везучим лучше, чем умным, а везучим и умным одновременно – это так хорошо, что просто высказать невозможно.

– Докладную я написал, – сообщил Игорь Геннадьевич, дуясь, как обиженный ребенок. – На имя министра. О состоянии системы безопасности в аэропортах.

– Герой! – восхитился Томилин. Ему было смешно, но он крепился.

– А министр переслал ее моему шефу. И резолюцию наложил.