Спецназовец. Шальная пуля

Другое дело, что в смерти Бандита обвинил он их, скорее всего, напрасно. Система видеонаблюдения испортилась еще вчера, мастер, чтоб ему пусто было, до сих пор не приехал, и мертвые мониторы, увы, не могли помочь Федору Ильичу установить личность мерзавца, который отправил на тот свет его любимого пса – можно сказать, его единственного друга, члена его семьи. Поначалу Паршутин ни на секунду не усомнился в причастности к этому подлому злодеянию угнездившихся в доме напротив кавказцев – просто потому, что привык априори считать их виновниками всех своих неприятностей, и не только своих. Во многом так оно и было, но теперь, протрезвев и оправившись от первого шока, Федор Ильич начал понимать, что в данном случае джигиты, вероятнее всего, ни при чем.

Во-первых, им это было ни к чему. Хозяйскую собаку травят в трех случаях: если имеют счет к самой собаке за порванные штаны, прокушенную икру или, скажем, задавленную курицу, если хотят насолить хозяину, а еще – когда собираются обокрасть дом.

Бандит был псом благовоспитанным, зря не лаял, на людей не кидался и ни разу в жизни никого не покусал. К курам (которых в поселке, к слову, не было ни одной) относился вполне индифферентно, кошек гордо игнорировал и у соседей вызывал, в основном, симпатию. Мстить ему было не за что, так что эта версия отпадала сразу.

Говорить о попытке достать хозяина через собаку тоже не приходилось: при всей своей нелюбви к лицам кавказской национальности Федор Ильич до сего дня не вступал с Расуловым и его охранниками ни в какие контакты – слова им не сказал, ни доброго, ни худого.

Далее, забираться в охраняемый Федором Ильичом дом джигитам было незачем. Конечно, кое-какое ценное имущество в виде мебели и бытовой техники тут имелось, для того хозяева и наняли Паршутина, чтобы обеспечить сохранность своего барахла. Поселившиеся напротив кавказцы наверняка занимались чем-то противозаконным. В этом бывший майор не сомневался ни минуты – недаром ведь за домом следила ФСБ, эти ребята пустяками не интересуются, – но их дела явно не имели ничего общего с банальными квартирными кражами или вооруженными грабежами. Уважающий себя домушник никогда не пойдет на мокруху, специалист по мокрым делам не возьмется вскрывать банковский сейф, и уж подавно человек, торгующий крадеными машинами через собственную сеть автосалонов или занимающийся крупными поставками наркотиков, не опустится до мелкой квартирной кражи со взломом. Самый последний охранник в доме Расулова выглядел как преуспевающий бизнесмен; это не делало соседей более приятными в глазах Федора Ильича, но даже он, при всей его предвзятости, на трезвую голову не мог заподозрить их в намерении обокрасть охраняемый им объект.

Стало быть, причин травить Бандита у кавказцев действительно не было, а немотивированные преступления совершают либо подростки – от избытка энергии, из желания выделиться из массы сверстников, завоевать авторитет, а еще по недомыслию, – либо люди с серьезными психическими расстройствами. Ни подростков, ни психов в охране Расулова не числилось. То есть, конечно, периодически все до единого кавказцы ведут себя, как чокнутые, но взрывной темперамент и шизофрения – далеко не одно и то же. Вот и получается, что Бандита отравил кто-то пришлый, посторонний – либо вор, либо какой-то давний недруг Федора Ильича, – кто угодно, но только не кавказцы. Зря, выходит, он их обвинил, зря устроил скандал, и парня, который его выручил, облаял и даже попытался ударить тоже зря, сгоряча.

Надевая в прихожей валенки и пятнистый офицерский бушлат с цигейковым воротником, Федор Ильич сердито подумал, что раскаянье может принести реальную пользу только в одном месте и при вполне определенных обстоятельствах, а именно в зале суда, да и то если статья не особо тяжкая. В другое время и в любой другой обстановке окружающим от твоего раскаянья ни жарко, ни холодно, а тебе самому от него одно сплошное неудобство, как от камешка в ботинке. Что сделано, то сделано, и нечего себя попусту грызть. Встретится тот парень, что гостит у Расулова, Федор Ильич перед ним извинится, а что до кавказцев, то им и так сойдет. Они, чтоб им ни дна, ни покрышки, и без извинений Федора Паршутина неплохо выглядят. У них самих ни стыда, ни совести; ведут себя на нашей земле, как оккупанты, простую человеческую вежливость считают признаком слабости, а слабых рвут и топчут, как самое настоящее зверье. Нет, не дождутся они, чтоб майор Паршутин перед ними расшаркивался!