Спецназовец. Шальная пуля

Позже, приобретя кое-какой опыт по части обращения с огнестрельным оружием, Юрий понял, что это была просто байка. Какие еще винтики! И где вы видели полярного летчика, который бы не знал устройства своего табельного пистолета? Да если бы даже и не знал, все равно надо быть фантастически, неправдоподобно тупым, чтобы не смекнуть, в чем дело, уже со второй попытки. Таких не то что в летчики – в магазин за хлебом без провожатого не пускают!

К сожалению, сейчас он сам очутился в незавидном положении героя такой байки, причем как раз таки достаточного тупого, чтобы не понимать, какие из лежащих перед ним штуковин являются частью разобранного им механизма, а какие – нет.

Вытряхивая из пачки очередную сигарету, Юрий усмехнулся: чего уж там – разобранного! Не надо скромничать, товарищ боец, называйте вещи своими именами. Тут все свои, стесняться некого. Так и скажите: сломанного, это будет точнее. Сломанного при попытке починить, но это уже детали, никоим образом не влияющие на конечный результат…

Чтобы не повторять былых ошибок, Юрий сначала выкурил сигарету и погасил окурок, и только потом взялся за дело. За час упорных размышлений, экспериментов и кропотливого труда он успел трижды собрать и снова разобрать коварный механизм, который всякий раз наотрез отказывался работать, даже так плохо, через пень-колоду, как делал это до начала ремонта.

Наконец, головоломка был решена. Откровенно говоря, Юрий не знал, удалось ли ему устранить неисправность, но изначальный, предусмотренный конструкцией порядок расположения деталей, кажется, был восстановлен. Найденная на полу гаечка в него никак не вписывалась, и оставалось только гадать, откуда она там, на полу, появилась. Порядок в квартире Юрия Якушева всегда царил воистину армейский, переизбытка мебели и вещей не наблюдалось; Юрий предположил, что принес невесомую железку с улицы на подошве – в протектор забилась или просто прилипла, а здесь, наконец, отвалилась, – но проверить это предположение он не мог, да и не особенно стремился.

Сейчас у него было дело поважнее: собрать, наконец, треклятую защелку и покончить с проблемой, которую сам же и создал на свою голову. Действуя с выверенной до доли миллиметра точностью нейрохирурга или подрывника, собирающего мудреную бомбу, способную одним махом снести полгорода, мысленно потешаясь над собой, Якушев осторожно, по одной, установил на места детали, нацепил на штифт коварную пружину, привел ее в рабочее состояние и, придерживая все это добро растопыренными пальцами, чтобы опять не разлетелось по всей квартире, потянулся за крышкой.

Он уже примеривался, как бы ему установить крышку на место, не нарушив восстановленного ценой таких неимоверных усилий порядка, когда со стороны прихожей послышалось пронзительное дребезжание дверного звонка. Юрий вздрогнул.

Вообще-то, жаловаться на слабые нервы ему не приходилось, но возня с капризной механической дребеденью его порядком взвинтила. К тому же он был сосредоточен, вот именно как хирург, тянущийся кончиком скальпеля к открытому сердцу пациента, и неожиданный резкий звук вызвал реакцию, которую обычно не мог вызвать даже близкий разрыв фугасного снаряда. Якушев вздрогнул, не установленная до конца крышка сместилась, чертова пружина победоносно щелкнула, и с таким трудом собранные в единое целое детали радостно рассыпались, мгновенно вернув дело его рук в состояние первобытного хаоса.

– А, чтоб тебя! – вполголоса выругался Юрий и, бросив прощальный взгляд на чепуховину, укравшую почти полтора часа его жизни, пошел открывать.

В проеме распахнутой двери взору Якушева открылось зрелище, заставившее его пожалеть о том, что он по обыкновению не посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояли два дюжих молодца, оба с ярко выраженной кавказской наружностью, и притом одетые так, как умеют одеваться кавказцы, когда хотят пустить пыль в глаза – то есть, как парочка манекенов, слинявших из витрины дорогого фирменного бутика на Арбате или, скажем, на Тверской. Они были одного роста и примерно одинакового телосложения и при почти полной идентичности гардероба немного смахивали на близнецов или даже клонов. Впрочем, разница между ними все-таки существовала: тот, что справа, держал в руках сложенный мокрый зонт, а тот, который слева, носил усы и держал в левой руке туго чем-то набитый полиэтиленовый пакет с логотипом супермаркета. От них крепко и приятно тянуло смесью ароматов дорогого одеколона и хорошего табака, и, глядя на них, Юрий невольно вспомнил и как-то особенно остро ощутил, что стоит перед ними небритый, в выцветшей ветхой тельняшке, старых тренировочных шароварах и домашних тапочках и, по всей видимости, являет собой не особо презентабельное зрелище.

Впрочем, он был у себя дома и не ждал гостей. А если бы и ждал, то уж никак не этих овечьих пастухов, разряженных в пух и прах, как дети арабского шейха.