Спецназовец. Взгляд снайпера

– Знаю, – сказал Юрий. – Второй ствол на землю, живо!

Молоканов помедлил, а потом, неловко действуя левой рукой, вынул из-за пояса и бросил на землю пистолет Басалыгина.

– Сними с него наручники, – приказал Юрий.

– Даже не подумаю, – объявил майор. – Ты совершаешь большую…

Винтовка в руках Якушева негромко хлопнула, у самых ног Молоканова взметнулся фонтанчик земли.

– Это маньяк! – воскликнул он.

– Я тоже маньяк, – заверил его Якушев. – Только мои жертвы, когда доходит до дела, умирают не так легко и быстро, как те, чьи головы лежат в этой яме. Ты сделаешь то, о чем тебя просят, или прострелить тебе колено?

– Прострели ему голову, – посоветовал Басалыгин. – Такие подонки не должны жить.

– Мотать пожизненный срок в тюрьме для смертников – это не жизнь, полковник, – возразил Юрий. – И вообще, это ты, мент, поставлен закон охранять, а не я. Чему ты меня учишь?

– Может отвертеться, – тоном, каким говорят «Смотри, я тебя предупреждал!», произнес Басалыгин. – Улики можно трактовать по-разному, и получатся наши показания против его. Я бы на твоем месте выстрелил.

– Снимай наручники, майор, – упорно игнорируя добрый совет, повторил Якушев. – И не рассчитывай выйти сухим из воды. Не выйдет, приятель!

Он сунул под мышку винтовку и достал из нагрудного кармана плоскую серебристую коробочку устройства, шнур от которого тянулся к спрятанному в его ушной раковине микрофону. Поиграв кнопками, Юрий отмотал назад цифровую запись и включил воспроизведение. Он делал это наугад, но фрагмент попался удачный.

– …Мы без тебя еще повоюем! Погоди, пусть только пыль чуток уляжется, пусть эти суки немного успокоятся, решат опять, что нет над ними ни Бога, ни черта, ни закона, ни даже Зулуса, – о, вот тогда-то я за них возьмусь по-настоящему! – послышался из динамика голос Молоканова.

Майор вдруг одним броском очутился возле Басалыгина, рывком сдернул его с ящика, на котором тот сидел, и развернул лицом к Юрию, прикрывшись крупным телом полковника как щитом. В руке его откуда ни возьмись появился старенький самовзводный наган. Молоканов спустил курок, и Якушев, выронив винтовку, свалился на пол гаража. Падая, он задел сколоченную полковником в незапамятные времена лесенку, и та с печальным треском развалилась на куски.

Глава 20

Басалыгин ударил майора локтем, целясь в солнечное сплетение. Удар пришелся в ребра; Молоканов отшвырнул полковника от себя и выстрелил еще раз. Обшарпанный, сизый от долгого употребления наган оглушительно хлопнул, окутавшись дымом, как кремневое ружье, и Павел Макарович, споткнувшись о ящик, рухнул в набитую жуткими трофеями Зулуса яму.

Молоканов снова повернулся к Якушеву. Спец уже снова был на ногах – скрюченный, с прижатой к простреленному боку окровавленной ладонью, с наполовину залитой струящейся из раны на голове кровью лицом. На глазах у майора он отнял ладонь от бока, выпрямился и как ни в чем не бывало шагнул вперед, глядя противнику прямо в глаза.

Он напоминал зомби из фильма ужасов, и Молоканов испытал короткий прилив малодушного страха перед этим окровавленным чудищем, которое не брали пули. Майор быстро взял себя в руки: это был всего-навсего человек, хотя и обученный игнорировать боль и биться до последнего, выполняя боевую задачу.

– До чего живучая тварь, – сказал Молоканов и снова спустил курок.

Старый наган дал осечку. Майор еще дважды щелкнул курком; Якушев был уже близко, и тогда он, отбросив бесполезный револьвер, выхватил из кармана нож. Лезвие со щелчком выскочило из рукоятки и стремительно рассекло воздух в горизонтальной плоскости. В конечной точке описанного остро отточенной сталью широкого полукружья рука Молоканова неожиданно напоролась на руку Спеца, нож вырвался из нее и с коротким стуком вонзился в бревенчатую стену дома. В следующее мгновение, получив сокрушительный удар в лицо, майор отлетел к противоположной стене, приложился к ней лопатками и затылком и сполз на земляной пол.

Юрий снова двинулся на него. Ему удалось усилием воли блокировать боль в простреленном боку, и теперь там было такое ощущение, словно вместо большого куска живой плоти ему вживили идентичный по размеру обрезок толстой дубовой доски. Он не болел, но ощутимо стеснял движения, и его хотелось выдрать и выкинуть, а еще лучше – огреть им Молоканова по башке, да так, чтобы мозг выскочил наружу через уши.

Молоканов встал, пьяно шатаясь, и Юрий с мимолетной досадой увидел у него в руке подобранное с пола мачете. Длинный широкий клинок с шелестящим звуком рассек воздух, заставив Якушева отскочить. Споткнувшись, Юрий не удержал равновесие и упал на одно колено, опершись рукой о землю. Ладонь нащупала обрезок доски; не имея ни выбора, ни времени на раздумья, Якушев подхватил это смехотворное оружие и парировал им новый рубящий удар. Лезвие глубоко вонзилось в дерево, и Юрию почти удалось вывернуть мачете из руки Молоканова, но тот успел его высвободить и очередным мощным взмахом выбил у Юрия доску.