Спецназовец. Взгляд снайпера

Он остановил машину перед домом Парамонова, вышел и забрал из багажника вместительный дорожный саквояж. Шифр кодового замка был ему известен; он вошел и величаво проследовал к лифту, даже не покосившись в сторону застекленной кабинки, где корпел над кроссвордом хамоватого вида пожилой консьерж. Последний обратил на незнакомца немногим больше внимания, ограничившись беглым осмотром и взглядом, брошенным на монитор камеры наблюдения. Подозрений пожилой господин не вызывал – прямо скажем, не лицо кавказской национальности, – и его респектабельную, располагающую внешность на всякий случай надежно зафиксировала видеокамера.

Пожилой господин с саквояжем беспрепятственно поднялся в лифте на нужный этаж и приблизился к двери квартиры, в которой до недавнего времени проживал Виктор Тарасович Парамонов и в которой его застигла внезапная, хотя вполне предсказуемая и не особенно неожиданная смерть. На руках у визитера уже были хирургические перчатки из тонкого латекса. Спокойно отперев замки предусмотрительно изготовленными дубликатами ключей, Зулус вошел в квартиру.

Здесь повсюду горел свет и валялись разбросанные как попало вещи. Шкафы и комоды скалили на пришельца беззубые пасти распахнутых дверей и выдвинутых ящиков, откуда свешивались брошенные торопливой рукой тряпки. Зулус прошелся по просторной, шикарно отделанной и обставленной квартире, осматривая комнаты и гася лишний свет. Выключать освещение в гостиной, где на мраморном полу плавало в луже крови тело Парамонова, он не стал, ограничившись тем, что задернул шторы. В оконном стекле зияло пулевое отверстие, от которого в разные стороны мелкой сеткой разбегались тонкие кривые трещинки. Из дырки тянуло сквознячком, который казался особенно свежим и прохладным по сравнению с прокуренным воздухом квартиры.

Поднявшись на второй этаж, Зулус бегло проинспектировал содержимое наполовину уложенного чемодана. Его внимание привлекла вместительная коробка из-под обуви, стоявшая тут же, на кровати. Снятая крышка валялась рядом, а внутри, в грудах золотых украшений и драгоценных камней, немного напоминая возведенный среди песчаных барханов промышленный объект, покоился солидных размеров параллелепипед, представлявший собой энное количество аккуратно сложенных вместе и запаянных в полиэтилен, обандероленных банковским способом пачек стодолларовых купюр.

Зулус колебался совсем недолго, после чего расстегнул принесенный с собой саквояж и со словами «Все равно ведь растащат» опорожнил в него коробку.

Вернувшись в гостиную, он извлек из саквояжа и надел на себя офицерский комплект химической защиты, состоящий из гибрида резиновых брюк с бахилами и куртки с капюшоном, тоже резиновой. За костюмом последовал продолговатый сверток из оберточной бумаги. Бумага отправилась обратно в саквояж, а в руке убийцы тускло блеснул, отразив свет хрустальной люстры, длинный, широкий и тяжелый клинок с удобной деревянной рукояткой – настоящее южноамериканское мачете, отнятое по случаю у наркомана, которому оно было не нужно и который вряд ли заметил его исчезновение. Этой штуковиной можно валить деревья и прорубаться сквозь непролазную сельву; еще ею хорошо разделывать мясные туши, и именно этой цели она и служила на протяжении почти двух последних лет.

Чтобы сделать все аккуратно, в своем фирменном стиле, пришлось немного повозиться. По счастью, стулья, которыми Парамонов обставил гостиную, имели достаточно широкий просвет между сиденьем и нижним краем спинки. Через две минуты, заполненные глухой возней, пыхтением и сдавленной, сквозь зубы, бранью, труп перестал сползать и заваливаться на бок. Теперь он стоял на коленях посреди комнаты, опираясь грудью о сиденье стула, со свесившимися до пола руками и головой, просунутой между сиденьем и спинкой. Получилась вылитая гильотина, не хватало только падающего ножа да лотка, по которому отрубленная голова должна скатиться в подставленную корзину.

Все было готово. Зулус взялся за рукоятку мачете обеими руками, примерился и ударил со всего размаха. Иногда у него получалось снести голову с одного удара, иногда – нет. На этот раз пришлось ударить еще дважды, прежде чем простреленная навылет голова Виктора Тарасовича Парамонова с глухим стуком упала на полированный мрамор пола.

Зулус огляделся. Все вокруг, в том числе и он сам, было залито брызгавшей из-под широкого лезвия кровью. Не найдя ничего более подходящего, он вытер сначала лезвие, а затем руки в перчатках краем шторы, добавив к уже имеющимся на ней пятнам несколько новых. Затем вынул из предусмотрительно отставленного подальше саквояжа черный пакет для мусора и, держа его на отлете, аккуратно, чтобы не запачкать, опустил туда свой жуткий трофей. Завернутое в бумагу мачете заняло свое место на дне саквояжа. Насвистывая популярный мотивчик, Зулус отправился на поиски ванной.