Спецназовец. Взгляд снайпера

– Слишком уж все это гладко, Павел Макарович, – сказал Молоканов. – Во-первых, ссора и угрозы в адрес Парамонова говорят о том, что убийство было совершено спонтанно, а это для Зулуса несвойственно. А если он действовал обдуманно, по тщательно разработанному плану, зачем было себя выдавать, принародно обещая оторвать Парамонову голову? Тут высказывалось мнение, – он хмуро покосился на Щеглова, – что Якушев сделал это нарочно, чтобы отвести от себя подозрение. Ну, дескать, серийный убийца никогда бы так не поступил: сначала угрожал человеку на глазах у множества свидетелей, потом убил, а потом спокойно отправился домой, лег спать и спал до прибытия группы захвата… Но такая маскировка была ни к чему, его и так никто ни в чем не подозревал, мы даже не знали об его существовании, а для вас, товарищ полковник, он был просто старым знакомым, боевым товарищем, не имеющим никакого отношения к сфере ваших профессиональных интересов. Далее, обыск на квартире Якушева оказался безрезультатным, а от дачи признательных показаний подозреваемый отказался. Никаких доказательств его причастности к убийству Парамонова, не говоря уже обо всех остальных, нам обнаружить не удалось – по крайней мере, пока. Более того, когда я во время допроса предъявил подозреваемому найденную на месте преступления пулю, он с явным и, по-моему, неподдельным облегчением заявил, что хочет добровольно сдать винтовку. Винтовка была обнаружена в указанном им месте, а именно в камере хранения ручной клади Белорусского вокзала. Это скорострельная компактная модель производства США, под стандартный патрон натовского образца калибра ноль целых двадцать две сотых дюйма…

Старший лейтенант Шульгин достал мобильный телефон, немного поиграл клавишами, производя вычисления на встроенном калькуляторе, и объявил:

– Пять и шестьдесят пять сотых миллиметра.

– А у нас семь и шестьдесят две, – напомнил Молоканов. – Даже не пять сорок пять, как в «калаше», а именно шестьдесят пять! Такими М16 заряжают… Заключение экспертизы еще не получено, но после первичного осмотра наш баллистик склоняется к мнению, что если из принадлежащей Якушеву винтовки когда-нибудь и стреляли, так разве что во время заводских испытаний. Получается, что у нас ни улик, ни доказательств, и что-то непохоже, что до истечения срока задержания без предъявления обвинения Якушев передумает и начнет давать признательные показания, – не такой он человек, одно слово – спецназовец. Да и никакой он не Зулус, если хотите знать мое личное мнение.

– Согласен, – помолчав, сказал Басалыгин. Лицо у него заметно прояснилось, и Молоканов, которому захотелось от него отвернуться, чтобы не показаться невежливым, просто расфокусировал взгляд, из-за чего лицо полковника превратилось в расплывчатое, лишенное выражения бледное пятно. – Мое мнение по этому вопросу полностью совпадает с твоим, я сразу усомнился в том, что это мог сделать именно Якушев. Как ты верно подметил, не такой он человек. Хотя подозрение с него снимать рано – все-таки, как ни крути, а подготовку он прошел отменную и снайпером всегда был, что называется, от бога, из тех, что мухе на лету в глаз попадают. Но предъявить ему нечего, а значит, надо отпускать. Скрывать не стану, меня это радует, но, к сожалению, ни на шаг не приближает нас к настоящему Зулусу.

– А вот товарищ следователь считает, что Зулус из наших, из сотрудников органов, – сказал Молоканов.

– Это который следователь – Терентьев, что ли? – уточнил Арсеньев, иронично кривя рот.

– Он самый, – кивнул майор. – Так мне давеча и сказал: возможно, говорит, Зулус сидит с тобой в одном кабинете. А может, говорит, это ты и есть.

Щеглов засмеялся, но смешался и замолчал под холодными, неодобрительными взглядами старших коллег.

– Чего он нанюхался, этот Терентьев? – снова угрюмо набычился полковник.

– А что? – Молоканов пожал плечами и неприятно улыбнулся. – Действительно, на все наши оперативные мероприятия Зулус плюет с высокого дерева. Работает чисто, следов не оставляет, все проходящие по делу свидетели – это просто знакомые и родственники жертв, да еще те, кому не повезло обнаружить тела. От таких свидетельских показаний толку никакого, а других у нас нет. Зулус – профессионал, он либо спецназовец, как этот Якушев, либо сотрудник какой-то другой силовой структуры – скорее всего, милиции или прокуратуры, потому что, повторяю, он хорошо осведомлен о наших действиях. И выбор жертв говорит о том же. Все убитые проходили по уголовным делам, причем некоторые из них – наши клиенты. За примером далеко ходить не надо, возьмем хоть того же Парамонова.

– Парамонова… – полковник нахмурился пуще прежнего и тяжело вздохнул. – То-то, что Парамонова! Если бы кое-кто не помог Парамонову уйти от наказания в позапрошлом году, он бы сейчас был жив и здоров.