Спецназовец. Взгляд снайпера

– Слушайте, господа офицеры, – сказал Щеглов, выкладывая на газету содержимое принесенного из магазина пакета, – я сейчас на улице встретил Гаспаряна. Ну, помните этого армянина, у которого шиномонтажка? В прошлом месяце мы к нему ездили, когда он платить отказался…

– Громче кричи, – посоветовал Арсеньев, – а то у Мамонта в кабинете не слышно. Не станет же он, полковник, под дверями в коридоре подслушивать!

– И что Гаспарян? – спросил Молоканов.

– Вчера в прокуратуре был. Говорит, Терентьев вызвал и битый час о нас расспрашивал – что да как и виделись ли после закрытия уголовного дела…

Арсеньев многозначительно посмотрел на Молоканова.

– Ну, а он что? – спросил тот.

– Он ушел в несознанку, – сказал Щеглов, – но просил решить вопрос. Зачем, Вася, он меня на допрос таскает, работать мешает, жить спокойно не дает? – довольно похоже изобразив армянский акцент, передразнил он. – Делать что-то надо, Вася, мамой клянусь! За что я вам деньги плачу, э?..

– А ты?

– А что я? Обещал, что разберемся…

– Вот молодец! – Молоканов неприязненно скривился. – Обещал – разбирайся.

– Не тушуйся, Щегол! – подхватил Арсеньев. – Разобраться со следователем прокуратуры – это же пара пустяков! Скомандуешь ему: «Фу! К ноге!» – он хвост и подожмет…

– А что я должен был сказать? – растерялся старлей.

– Это уже неважно, – с отвращением, будто через силу, процедил Молоканов. – После драки кулаками не машут. Да и потом, все правильно. Ничего хорошего для нас из этой его затеи не выйдет, так что наш ара прав: надо что-то делать. Вопрос – что?

Арсеньев сосредоточенно резал карманным ножиком помидоры, исподтишка косясь на Щеглова. Старший лейтенант не обманул ожидания коллег, раздраженно бухнув:

– Я б этого Терентьева, ей-богу, замочил! Сам не живет и другим не дает!

– Вот смена растет, а, Михалыч? – фыркнул Арсеньев. – И чему их только в школе милиции учат?.. Ну, иди замочи, раз такой умный!

– Садись, Василий, – сказал Молоканов, с треском сворачивая с бутылки алюминиевый колпачок. – Есть разговор, надо кое-что обсудить.

Арсеньев отложил испачканный прозрачным томатным соком нож с приставшими к лезвию желтоватыми зернышками, прошел, неслышно ступая, через кабинет и резко распахнул дверь. Убедившись, что за ней никого нет, капитан без стука прикрыл ее и запер на ключ.

– Разливай, Щегол, – сказал он, возвращаясь к столу. – И – не чокаясь, за упокой.

Секунду или две старлей смотрел на него, изумленно подняв брови и приоткрыв рот, а потом, спохватившись, молча взял со стола бутылку и начал разливать по стаканам аппетитно булькающую водку.

Глава 8

Сорвав с дверного косяка бумажную пломбу, Юрий Якушев отпер замок и вошел в прихожую. Все тело до сих пор ломило после излишне близкого знакомства с башмаками омоновцев и автоматными прикладами, проведенная без сна в допросной камере ночь давала о себе знать шумом в голове и свинцовой тяжестью в веках, которые так и норовили сомкнуться. Юрий буквально засыпал на ходу, как усталая ломовая лошадь, но одного взгляда на то, что творилось в квартире, хватило, чтобы мечта хорошенько выспаться и отдохнуть печально испарилась. Оставленный сыщиками майора Молоканова разгром был виден уже с порога, и Юрий не допускал даже мысли о том, чтобы улечься спать посреди этого чудовищного бардака. Уснуть-то он, положим, уснет, благо ему доводилось ночевать и в гораздо худших условиях, но вот каково будет пробуждение? Это ведь не подвал разбомбленного дома в Грозном и не развороченный прямым попаданием ракетного снаряда окоп, это – его дом, место постоянной дислокации, которое должно содержаться в чистоте и порядке. Так заведено в армии; этот обычай казался Юрию разумным, и он не видел причин его менять. Кроме того, дело, отложенное один раз, можно отложить вторично, и так до бесконечности, пока кавардак и грязь не станут нормой жизни.

Напомнив себе, что к такой жизни он вовсе не стремится, Юрий аккуратно прикрыл за собой дверь и только после этого выругался – вслух, с наслаждением, вложив в витиеватую непечатную фразу всю накопившуюся за последние сутки злость. Он так до конца и не понял, что, собственно, произошло. Похоже, его непричастность к убийству Парамонова была столь очевидна, что даже стремящиеся поскорее закрыть дело менты не смогли закрыть на это глаза. Свою роль, наверное, сыграло и знакомство Юрия с полковником Басалыгиным, который, как с удивлением убедился Якушев, имел сомнительную честь командовать ворвавшейся в его квартиру бандой кретинов.

О Басалыгине он старался не думать, потому что до смерти устал разочаровываться в людях. Очередное разочарование было налицо, но Юрий не собирался его смаковать, заламывая руки и восклицая хотя бы даже и мысленно: «Да как он мог?!»