Спецназовец. Взгляд снайпера

Вместо этого он приступил к уборке. С порога гостиной вид был еще хуже, чем из прихожей; все это смахивало на Авгиевы конюшни, разрушенные прямым попаданием фугасной бомбы, и было трудно поверить, что даже бригада профессиональных уборщиков сумеет когда-нибудь восстановить здесь какое-то подобие порядка. Но глаза боятся, а руки делают; вооружившись этой пословицей, издревле служащей утешением русскому человеку, Юрий взялся за дело.

Вскоре сонливость прошла, а разогретые движением мышцы почти перестали ныть. Юрий собрал в охапку и отнес в ванную разбросанные по полу и истоптанные сапогами постельные принадлежности, расставил по местам книги, собрал и сложил на место рассыпанные фотографии. Затем настала очередь веника и совка; прибравшись в гостиной, Юрий закрыл ведущую туда дверь и перебазировался в спальню, где ему пришлось начать с водружения на место сброшенного с кровати матраса. Он работал спокойно и методично, без суеты и спешки и старался думать о чем-нибудь приятном. Вот, например, Быкову вернули звание подполковника, и в полученном от него коротеньком письме (длинного-то от него в жизни не дождешься, спасибо, что хотя бы на короткое раскололся, да и то, наверное, жена заставила написать) черным по белому сказано, что в июле, во время очередного отпуска, они с Дарьей намерены провести пару дней в столице по дороге в теплые края. Это будет здорово, и они, все трое, очень постараются провести это время с толком и удовольствием, а главное, не вляпаться в еще одну из тех неприятных историй, по части которых могут считаться настоящими экспертами – опять же, все трое, включая Дашку. Надо будет продумать культурную программу, хотя это, скорее всего, давным-давно сделала мадам Быкова – скучает небось по Москве в своем захолустном гарнизоне… Интересно, как она там ладит с офицерскими женами? Как бы не испортила муженьку карьеру, с ее характером это раз плюнуть…

В комнате гремела включенная на всю катушку музыка. «Сабельки, пулечки, пушечки, выбритые макушечки, цепкие лапы родины да письмецо семье…», – пел своим пробирающим до самых потрохов голосом Александр Кутиков. Пользуясь тем, что за ревом магнитолы никто, даже он сам, не может его слышать, Юрий с энтузиазмом подпевал: «Холмики, крестики, нолики… Где вы теперь, соколики? Где вы теперь, служивые, спите в какой земле?» Это было хорошо – громко, душевно и, что называется, почти в тему, – и Юрий не сразу заметил, что в квартире он уже не один.

Краем глаза уловив позади себя какое-то движение, он рефлекторно замахнулся, приготовившись использовать в качестве оружия швабру, которой оттирал от пола в прихожей засохшие пятна собственной крови. В последний момент он успел остановиться, но и того, что уже было сделано, хватило, чтобы заставить стоящего в проеме открытой входной двери полковника Басалыгина испуганно, тоже явно рефлекторно, прикрыться плоским пластиковым футляром, отдаленно смахивающим на атташе-кейс.

Юрий с подчеркнутой неохотой опустил свое импровизированное оружие и, вынув из кармана тренировочных брюк пульт дистанционного управления, выключил музыку. «Взведен курок, застыл прицел. Кто узнает потом, что ты не хотел?» – пропела магнитола голосом Александра Кутикова и замолчала – как показалось, многозначительно.

– Я милого узнаю по походке, – опуская футляр, сказал Басалыгин. – Спец – он и есть Спец.

– Чем обязан, гражданин начальник? – прохладным тоном осведомился Якушев.

– Фу ты, ну ты, – фыркнул полковник. – Смотрите, какие мы нежные! Я ему его имущество принес, а он губы дует, как тургеневская барышня! – Он пристроил футляр на тумбу для обуви и шлепком ладони припечатал к пластиковой крышке какую-то бумагу. – Вот разрешение, о котором ты просил.

– Зря, – сказал Юрий, опираясь на швабру, как петровский гренадер на кремневое ружье. – Надо было принести «драгуновку», чтоб в следующий раз не вышло прокола. Или ваш Зулус переключился на двадцать второй калибр?

– Да ладно тебе, – миролюбиво пробасил Басалыгин. – Чего взъелся-то? Должен ведь, кажется, понимать! Ведь не просто так тебя повязали, были же причины! Надо же было версию проверить! Разве мог я про тебя молчать, когда такие дела? Работа у меня такая, понимаешь? Служба!

– Да, – сказал Юрий, – это я понимаю. Молчать ты не мог, там и без тебя свидетелей хватало. Промолчал бы – погон лишился, а то и со мной за компанию сел. А тебе это надо? Да, твоя правда, иначе ты не мог. Ментами не рождаются. Но, когда ими становятся, это уже навсегда.

– Представь себе, – прикрывая за собой дверь, сердито сказал полковник. – В нас нынче только ленивый не плюет. А как припечет, все почему-то к нам, ментам поганым, за помощью бегут: ах, спасите, ограбили!

– Я бы не побежал, – сообщил Юрий.

– Да в этом-то вся и соль! – с горячностью произнес Басалыгин. – Тот, за кем мы охотимся, тоже предпочитает обходиться без нас. Выискивает тех, кому удалось натянуть нос закону, и исправляет ошибки, допущенные родным российским правосудием. Ни черта не боится, никому не верит, действует явно в одиночку и притом весьма профессионально…