Читаем Спецназовские байки полностью

Сапоги снимаются в армии только на период сна военнослужащего. Вот как объяснить штатскому, что сапоги в армии носятся с утра и до отбоя. А если стоишь в наряде, то и дольше. Походив в кирзе так с годик, воистину понимаешь старую солдатскую пословицу: "кто не носил сапог, тот не знает цену тапочкам". Проходив месяц в сапогах, после присяги меня отпустили в увольнение, а в увольнение выдали ботинки. Я шел в этих ботинках, и просто не чувствовал их веса. Мне казалось, что никакой обуви, кроме этих ботинок, в мире нет удобнее!!! Разумеется, ношение сапог сопровождалось и такими муками, как потертости, а у многих, и более серьезными болячками. Портянки наматывать я научился быстро — можно сказать, что на гражданке я умел это делать, правда, не так изящно, как я научился в армии, но все же… не на пустое место пришел, а, так сказать, с теоретической подготовкой. Но ноги я стер уже к исходу следующего дня. В последующие дни было только хуже, и к концу недели я уже хромал, как заправский инвалид. Таких как я, было много — куда как больше половины. Интересно было смотреть на роту молодого пополнения, идущую на плац (или с плаца, или куда угодно): впереди краса и гордость роты, а сзади толпа хромоножек с вымученными лицами — так называемые "умирающие лебеди". Шрамы от тех сапоговских ран до сих пор на ногах, как память потомкам… Однако, сейчас, если куда далеко шагать по пересеченной местности, под берцы я всегда наматываю портянки. Это надежнее носков. Проверено.

Бывало как: идешь в начале службы по луже радостный, думаешь, что сапог-то непромокаемый. Потом оказывается, что нет. Но уже поздно. В самом начале службы сапоги уже практически не годные, а тебе еще служить и служить. В батальоне связи были мы на учениях четверо суток. И все это время дождь лил не переставая. Грязи было по колено. В прямом смысле этого слова! Никогда и нигде больше я не видел столько грязи, сколько ее намесили около сотни машин трех батальонов связи. Благо, что лето еще было, но и то. Так ноги всё это время были мокрые и холодные. Приходилось поверх сапог надевать чулки от ОЗК. Я их сверху подвязывал, и грязь поверх сапог не набиралась. К зиме на сгибах уже были дыры. При первом же снеге набрал его полный сапог, зашел в казарму, он растаял, а тут команда: строиться на плацу… И с мокрыми ногами на плац. Было весело.

А как чистить сапоги? Это же вообще отдельная тема! Такая банка ваксы, килограмм на пять. Поставили ее в курилке — это для вас, молодые. На пятьдесят рыл только две щетки. В очередь, сукины дети! Перед каждым построением — обязательно надо почистить сапоги. Солдат с грязными сапогами — это как преступник-убийца на гражданке. По крайней мере, командиры орут таким голосом, будто чикатиллу загоняют.

Анекдот бессмертный в тему: идет солдат с грязными сапогами, навстречу командир: "почему у вас, товарищ солдат, сапоги не чищены?" боец отвечает: "а вас это не. бёт!" Тут командир давай орать, вопить, солдат оправдывается: "в казарме ваксы нету!" Командир отвечает: "А меня это не. бёт!". Тут солдат подводит итог: "Я же говорил, что вас это не. бёт!".

Не было такого случая, чтобы вышестоящее командование прошло мимо грязных сапог. Но, как я понимаю, это когда им делать нечего. Вспоминаю себя после первого боевого выхода: стоим в каре, грязные, как свиньи, ну и, разумеется, обувь (берцы тогда были) с ошметками грязи. Ротный смотрит на нас, все живы, задание выполнено… и даже про грязную обувь ничего не сказал…

А в части, помню, уже под дембель, какое-то очередное построение, все бегут, суета… я встаю во вторую шеренгу, и когда мимо идет старшина и смотрит на обувь, обнимаю ближайших двух товарищей, висну на них, а ноги сгибаю в коленях. Обуви не видно. Старшина мимо так и прошел. Проскользил взглядом: нет грязных ног — значит, все хорошо. До него даже не дошло, что ног вообще нет. Вся рота потом валялась…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия
Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
60-я параллель
60-я параллель

«Шестидесятая параллель» как бы продолжает уже известный нашему читателю роман «Пулковский меридиан», рассказывая о событиях Великой Отечественной войны и об обороне Ленинграда в период от начала войны до весны 1942 года.Многие герои «Пулковского меридиана» перешли в «Шестидесятую параллель», но рядом с ними действуют и другие, новые герои — бойцы Советской Армии и Флота, партизаны, рядовые ленинградцы — защитники родного города.События «Шестидесятой параллели» развертываются в Ленинграде, на фронтах, на берегах Финского залива, в тылах противника под Лугой — там же, где 22 года тому назад развертывались события «Пулковского меридиана».Много героических эпизодов и интересных приключений найдет читатель в этом новом романе.

Георгий Николаевич Караев , Лев Васильевич Успенский

Проза / Проза о войне / Военная проза / Детская проза / Книги Для Детей