Спецоперация «Дочь». Светлана Сталина

Возникает несколько вопросов.

Во-первых, как выстрел из боевого оружия (как его ни накрывай подушкой) не слышали находяшиеся в доме? Это позволяет предположить, что убийство писателя было совершено из пистолета с глушителем.

Во-вторых, почему на место трагедии первым приехал председатель КГБ Серов? И почему его единственной целью было забрать посмертное письмо? Не потому ли, что это письмо должно было пригодиться для последующей корректировки его сотрудниками?

О том, что на Лубянке это умеют делать виртуозно, известно благодаря якобы написанным Л.П. Берией письмам из бункера, куда он был «посажен после ареста» в Кремле. Теперь дотошным исследователем А.Н. Дугиным доказано, что письма Берии поддельные. Написать Берия их никак не мог, так как был убит в своём особняке в Москве на Малой Никитской улице 26 июня 1953 года.

Весьма показательно, что жене Фадеева Ангелине Степановой посмертное письмо в ЦК КПСС показать категорически отказались. Вероятно, потому, что она хорошо знала почерк мужа.

«Из доклада председателя КГБ И. Серова в ЦК КПСС

14 мая 1956 года

13 мая 1956 года, примерно в 15.00, у себя на даче, в Переделкино Кунцевского района, выстрелом из револьвера покончил жизнь самоубийством кандидат в члены ЦК КПСС писатель Фадеев Александр Александрович. <…> При осмотре рабочего кабинета сотрудниками КГБ Фадеев лежал в постели раздетым с огнестрельной раной в области сердца. Здесь же на постели находился револьвер системы Наган с одной стреляной гильзой. На тумбочке, возле кровати, находилось письмо с адресом в ЦК КПСС, которое при этом прилагаю».

Вот текст письма, обнаруженного на месте гибели Фадеева:

«Не вижу возможности дальше жить, т. к. искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы – в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, физически истреблены или погибли, благодаря преступному попустительству власть имущих; лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте; всё остальное, мало-мальски способное создавать истинные ценности, умерло, не достигнув 40–50 лет.

Литература – это святая святых – отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа, и с самых “высоких” трибун – таких как Московская конференция или XX партсъезд – раздался новый лозунг “Ату её!” Тот путь, которым собираются исправить положение, вызывает возмущение: собрана группа невежд, за исключением немногих честных людей, находящихся в состоянии такой же затравленности и потому не могущих сказать правду, – выводы, глубоко антиленинские, ибо исходят из бюрократических привычек, сопровождаются угрозой, всё той же “дубинкой”.

С каким чувством свободы и открытости мира входило моё поколение в литературу при Ленине, какие силы необъятные были в душе и какие прекрасные произведения мы создавали и ещё могли бы создать!