Спецоперация Крым 2014

Таннер разместил заказ на золингенской фирме «П. Д. Люнешлосс и К°», а также привлек к работе ряд мастеров-оружейников, специалистов по изготовлению ножен, прибора, эфеса, монтировщиков. Конкретные разработчики шашки Таннера неизвестны, за основу были взяты черкесские шашки. Образец был в итоге утвержден командующим войсками Кубанской области генерал-адъютантом графом Н.И. Евдокимовым. Первоначально, наказной атаман Кавказского линейного войска, генерал-майор Н.А. Рудзевич, заказал Таннеру 3000 шашечных клинков, предполагавшихся впоследствии к бесплатной раздаче среди казаков, о чем Рудзевич сообщил начальнику штаба Кавказской армии Милютину в письме от 29 июля 1858 года… А в 1860 году Кавказское линейное войско заказывает еще 3000, столько же заказывает Черноморское казачье войско, в лице своего атамана Г. И. Филипсона… Последний заказ на 2100 шашек без ножен был сделан Кубанским войском 31 мая 1861 года. Эта партия была отправлена из Антверпена 24 февраля 1862 года, пароходом до Константинополя, далее через Керчь до Тамани. Принимала партию созданная 30 апреля комиссия во главе с войсковым старшиной Барыш-Тищенко…»

– Ах, вот оно что! – громко воскликнул Александр Иванович, – значит, тот казачок, который вооружил меня ночью таннеровкой, – прямой родственник войскового старшины Барыш-Тищенко! Этот самый казачок Барыш-Тищенко так же, как и предки его, с их же оружием стоит на страже Крыма! Здесь под Севастополем. И я тоже держал это оружие в руках!

* * *

Батальону спецназа «тревогу» объявили 22 февраля – в 15:30. И комбат подполковник Дутов, и ротные командиры, уже давно привыкшие к внезапным проверкам, были уверены, что их батальон перебросят на один из полигонов Южного военного округа. Куда-то под Ростов. В то время там шли военные учения.

Ситуация в Киеве накалялась, и еще непонятно было, в какую сторону она развернется. Потому небольшая группировка российских войск «на всякий случай» неспешно разминалась на ростовских полигонах под причитания украинских политиков, генералов и газет о «скорой русской агрессии». Минобороны России успокаивало соседей: «Идут плановые учения».

Офицеров батальона насторожило лишь то, что командование Главного разведуправления Генштаба на этот раз значительно «срезало» нормативные сроки сбора личного состава и его погрузки в военно-транспортные самолеты. И если во время предыдущей внезапной проверки бойцов перевозили на аэродром (до которого было 60 километров) в крытых КАМАЗах, то на сей раз уже вскоре после объявления «тревоги» рядом с частью застрекотали вертолеты. «Вертушки» в несколько заходов перебросили спецназовцев на аэродром, где уже разогревали двигатели Ил-76.

Суровый полковник Генштаба ходил кругами у хвоста самолета, то и дело посматривая на часы, и торопил комбата:

– Дутов, скорее, скорее загружайся!

Уже после взлета командир роты капитан Александр Ушаков сказал сидевшему рядом командиру первого взвода лейтенанту Денису Шорину:

– Я сейчас крутнулся возле кабины пилотов и видел штурманскую карту. Похоже, что идем на юг.

– О, давненько я украинского сала не ел!

Когда самолет через несколько часов рычания в ночном небе начал снижаться, блеснула на воде длинная лунная дорожка. Казалось, она была бесконечной. Внизу серебрилось море.

Со стороны пилотской кабины, осторожно переступая через ноги спящих спецназовцев, пробирался рядовой Скворцов. Он подошел к спящему Ушакову, осторожно тронул офицера за плечо:

– Товарищ капитан, вас к комбату.

Минут через десять ротный возвратился на место, подозвал к себе взводных. Все четверо, близко склонив головы друг к другу, слушали Ушакова. Затем разошлись по грузовому отсеку – инструктировать сержантов. Прошла команда «Приготовиться к выгрузке!»

Скворцов посмотрел в иллюминатор. Там была густая гуталиновая чернота. Море с его гофрированной лунной дорожкой исчезло. Самолет пару раз осторожно попробовал колесами шасси бетонку взлетно-посадочной полосы, а затем грузно пошел по ней, сбавляя скорость и притормаживая. «Ил» долго пробирался на самую дальнюю стоянку аэродрома. Когда двигатели остановились, клацнули замки в хвосте самолета, что-то протяжно скрипнуло, и в грузовой отсек хлынул свежий холодный воздух. И негромкая команда лейтенанта Шорина:

– Первый взвод, пошел!

Дробно и глухо затопали по железной пупырчатой аппарели самолета подошвы спецназовских ботинок.

И снова – тот же голос полковника Генштаба:

– Живее!

И следом – рык комбата:

– Скорее! Не телиться!

Крытый брезентом КАМАЗ рванул в ночь по бетонке. В кузове такая тишина, словно он пустой и нет в нем взвода спецназовцев. Через полтора часа зашелестел брезент над задним бортом – и раздалась негромкая команда Шорина:

– К машине!

Бойцы посыпались из кузова. С любопытством оглядывались по сторонам. Темень ночи окутывала их. Лишь изредка, когда луна показывалась в проталинах облаков – сверкала и покачивалась на морской глади лунная золотая стежка. Да вдали мелькали россыпи электрических огней. Где-то близко урчали двигатели буксиров и катеров.

И снова негромкий командирский рык в ночи: