Спецоперация «Зверобой»

«Сергей Иванович! – писал Недоспасов. – Все намного серьезнее, чем я думал. Немцы собрали сильный кулак: броневики, машины с солдатами. Артиллерия бьет по квадратам, минометы. На просеках установили пулеметы. Долго не продержимся. Будем отходить в заданном направлении. Не задерживайтесь. Покидайте район, как можно скорее».

Возвратился старшина Сараскин.

– Дорога пока свободна, но по ней прут грузовики с солдатами. Пора сматываться, командир.

«Что и требовалось доказать. Вот, как полезно собственными глазами оценить опасность», – усмехнулся про себя Баталин.

– Полная готовность через тридцать минут! – скомандовал Сергей.

Нагрузились основательно. Вещевые мешки забиты до отказа. Говорят, своя ноша не тянет. Еще как тянет. Самым ценным грузом считали боеприпасы, радиостанции и питание к ним. Батареи доверили нести самым крепким и выносливым – Коскинену и Гречину. Пивоварова свою рацию не отдала никому. Сказала, что ее транспортировку доверяет только себе. Основательно подогнали снаряжение.

С грустью посмотрели на свои уютные землянки… И в путь. Позади канонада, впереди – неизвестность. Солнце уже стояло высоко, но небо начинало хмуриться.

Военинженер Грибной, прищурившись, смотрел на облака.

– Ты чего там увидел, Иван? – спросил Коскинен.

– Дождь в дорогу, говорят, хорошая примета, только не про нас. Не хотелось бы.

Шли лесом, шли молча. Впереди шагал знаток местности, лесник Егор Сараскин. Он иногда останавливался, по-деловому пропускал всех вперед, придирчиво осматривал каждого, и вновь становился во главе группы. Командир шел замыкающим.

Сараскин, в очередной раз выйдя из строя, сказал Баталину:

– Часа через два привал.

Сергей махнул головой в знак согласия. Услышав реплику старшины, Гречин поинтересовался.

– А с чегой-то?

– С тогой-то, что дальше будет болото… А болото, как говорят, мои коллеги лесники, это могила века, пока добредешь до конца, останется пол-человека.

– Ладно, Сараскин, ты раньше времени народ не пугай.

«Вот же повезло, – подумал Сергей, вспомнив булькающую грязную жижу. – Считай, каждые сутки купаюсь в болоте».

Старшина оказался прав. Через два с небольшим часа они стояли на краю болота. Оно дышало гнилым запахом.

– Егор, тут привал делать не будем, – сказал Баталин. – Уйдем отсюда на пригорок. Успеем еще надышаться этим ароматом.

– Сараскин, – спросил его Никеров, – а обойти его никак?

– Объясняю для тех, кто вырос на асфальте. Если обходить болото, надо обогнуть, считай, всю Смоленщину и половину Белоруссии. И все про дорогам. А там, здравствуй, фашист.

Устроили привал. Несмотря на то, что шли сравнительно недолго и по твердой почве, все порядком устали. Рюкзаки-то тяжелые. Да и парило крепко. Дождь и вправду собирался.

Отдохнули, перекусили.

Сараскин попросил командира разрешить дать несколько советов членам разведгруппы.

– Ребята, а теперь без всяких шуток, послушайте меня. Сапоги привязать покрепче, а то подарите их болоту. Ноги старайтесь не вынимать из воды. Приподнимите и двигайте, как лыжу. Легче идти, и сил меньше уходит, и не шлепаете, как лягушки. Теперь главное – идти строго след в след. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Болото не прощает. За мной, гвардейцы!

Сараскин первым погрузился в булькающую зловонную жижу. Вслед за ним, гуськом пошли другие. Окунувшись в болото, понимаешь, как же тяжело идти. Совет старшины, конечно, помогает. Лыжу-ногу двигаешь, и она скользит, но тут же цепляется за траву. Сжав зубы, все сосредоточенно идут вперед. Шаг, второй, третий…

Вокруг темнеет. Начинает накрапывать дождь. Впрочем, теперь все равно: вода сверху, вода снизу. Жидкое дно сменяется вязким, и тогда становится еще труднее.

Правофланговый Сараскин все чаще останавливается. Он уже не шутит. Следом за ним останавливаются и другие, тяжело дыша. Все устали, а болоту, кажется, нет конца.

Дождь набирает силу. Молнии взрывают небо ослепительными вспышками. Где-то совсем над головой грохочет гром. Баталин всматривается в темноту, но видит перед собой только пелену серого дождя и согбенную спину военинженера Грибного. Он опирается на палку и с трудом передвигается вперед. Под ним жижа бурлит, булькает… Сердится болото.

Над лесом спустилась кромешная тьма. Они идут, ползут по этому бесконечному болоту третий час. Уставший лейтенант Григорьев сделал один неаккуратный шаг в сторону и ухнул в болото по грудь. Палка уже не помогала. Свой шест ему протянул впереди идущий Коскинен.

– Держи, Коля, – прохрипел он.

Григорьев уцепился за шест. Но болото не хотело выпускать его из своих зловещих рук. К Пааво присоединился Грибной. Он подал свою палку. Вдвоем они с трудом сдвинули Григорьева с места. Под ним забулькало, трясина словно расступилась, и Николай появился сначала по пояс, потом одна нога, другая. Его подняли, поставили на ноги.

– Ох, не простит тебя старшина, – сказал Коскинен. – Шаг влево дорого обходится.

Григорьев только тяжело дышал. Ответить не было сил. И опять чавканье болота, тяжелое дыхание. Разведгруппа идет вперед.