Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

— Впервые он посетил СССР вместе с Насером, но затем неоднократно приезжал в Москву уже самостоятельно, в качестве главы палестинской делегации. В один из визитов он попросил меня организовать встречу с Л. Брежневым. Я, разумеется, передал это пожелание по инстанции (сыграл очередную роль «канала влияния»), и такая встреча состоялась. В этот день Я. Арафат был на седьмом небе. Затем я поддерживал деловой контакт с ним в период своего пребывания в Бейруте в 1973 году, а затем в 1976–1978 гг.

— Каковы ваши личные впечатления?

— Исключительная работоспособность. Он спал, соблюдая конспирацию, на разных квартирах, по 4–5 часов в сутки. Скромность в быту. Одевался, как рядовой фидаин. Демократизм — к нему мог попасть на прием любой палестинец со своими просьбами. Никогда полностью не сжигал за собой все мосты, проявляя склонность к компромиссу, который его арабские оппоненты называли беспринципностью и мимикрией. С целью уменьшения числа врагов и увеличения сторонников был готов к проведению открытых или секретных переговоров с любыми политическими и религиозными деятелями, различными организациями и странами, включая даже такого заклятого в прошлом врага, как Израиль.

— В чем специфика ООП?

— Она обладает почти всеми атрибутами государственной власти. Другой ее особенностью является исключительная осведомленность обо всех аспектах положения на Арабском Востоке вообще и ситуации в конкретной арабской стране в частности. Кладезь интересной политической информации — черпай ее оттуда ведрами.

— Если можно, то прошу привести какой-нибудь конкретный пример.

— В конце сентября 1973 года я получил от палестинцев сценарий развития предстоящих событий. Анвар Садат и Хафез Асад решили, каждый исходя из собственных побуждений, начать новую войну против Израиля. Но о полной победе над ним они не помышляли, понимая, что за Израилем стоят США, которые не допустят его военного разгрома. Но если арабам в ходе войны придется туго, то СССР должен будет оказать им военную и политическую помощь. Еще до начала боевых действий Анвар Садат решил отойти от тесного сотрудничества с СССР и сделать крен в сторону США. Он установил с Вашингтоном секретные контакты, вырабатывая план сепаратных сделок с Израилем при прямом участии американцев.

— Значит, Москва знала заранее о грядущей войне?

— По каналам внешней разведки — да. Напряженность возрастала, маховик подготовки к войне набирал полные обороты, и удержать арабов не было реальной возможности. Война за освобождение оккупированных территорий является справедливой.

Мой собеседник внимательно слушал, диктофон продолжал работать, а у меня в памяти промелькнуло воспоминание о том, с каким трудом удалось полученный сценарий протолкнуть в Москву, поставить в известность Центр. Дело в том, что информатор (сотрудник резидентуры, отвечающий за сообщение получаемых от оперативных работников разведывательных данных), прочитав мою информацию, заявил:

— А я думаю, что войны в октябре, как сообщают твои палестинцы, не будет!

— Почему ты так считаешь?

— В Сирии созрел урожай хлопка, и ей экономически невыгодно начинать широкие боевые действия, пока не закончится уборочная страда (?!?).

Такой предельно наивный аргумент привел меня в бешенство.

— Ну, вот что! Или ты сейчас же с грифом «срочно» направишь телеграмму в Москву или…

— Что или?

— Или я возьму у палестинцев пистолет и под его дулом все-таки заставлю тебя проинформировать Центр.

— Ты что, серьезно или шутишь?

— Какие, к чертовой матери, тут могут быть шутки? Своевременное уведомление о надвигающейся войне — твоя святая обязанность информатора. О судьбе же урожая хлопка пусть заботится наше торгпредство в Дамаске.

В результате жаркого спора телеграмма все же ушла в Центр.

Я получил огромное удовлетворение, когда последующие события подтвердили прогноз палестинских источников. Но с горечью узнал потом, во что обошлась СССР эта война, сколько потребовалось средств и усилий для ее прекращения.

Хорошо, что диктофон фиксирует речь, а не мысли.

— Кроме Ясира Арафата, с кем вы еще поддерживали контакт? — прервал мою минутную задумчивость следующий вопрос интервьюера.

— Со всеми палестинцами, кто считал СССР своим союзником. Контакты — слишком короткое и официальное слово, оно не вмещает всех нюансов отношений между носителями и получателем информации — от личной дружбы до сухих протокольных визитов. Достигнутая доверительность приводила порой к неожиданным поворотам. Как-то раз член ЦК ФАТХ при обсуждении вопроса о положении в Иране неожиданно предложил мне организовать встречу с имамом Хомейни, который в то время проживал в эмиграции недалеко от Парижа.

— Спасибо, но такая встреча может стать известной французским властям, и они устроят шум в прессе: почему какой-то советник посольства СССР в Ливане приехал на свидание с иранским духовным лицом?

— Твое дело — добраться до Парижа, а остальное, включая доставку к Хомейни и сохранение тайны встречи, мы берем на себя.