Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

Следя за реакцией своего собеседника на мой монолог, я почувствовал, что история его особенно не заинтересовала. Мне показалось, что ему сразу хотелось бы услышать «эксклюзив», что-то неординарное. Понятно, ведь вся нынешняя пресса охотится за сенсациями, скандалами, тайнами. Будничность реальной жизни, внутренняя сущность прошлого и настоящего для нее малоинтересна.

— Отвечаю на первый вопрос. Палестинской проблемой вначале занималась наша делегация в ООН. В Ялте (1945 г.) Сталин, Рузвельт и Черчилль согласились на укрепление еврейского национального дома в Палестине. Если бы наше предложение создать на подмандатной территории два независимых государства, арабское и еврейское, было бы принято и реализовано, то не было бы в этом регионе пяти войн. Слишком много «бы», а история не имеет сослагательного наклонения. Вплотную, всерьез и надолго, советское руководство занялось палестинской проблемой, когда она стала стержнем арабо-израильского конфликта, когда Организация Освобождения Палестины (ООП) доказала свою дееспособность, жизнестойкость, была признана единственным и законным представителем своего народа, превратилась в авторитетный, специфический отряд национально-освободительного движения. Деловые, доверительные и партнерские отношения были установлены задолго до официального открытия в Москве представительства ООП, впоследствии ставшего посольством государства Палестины.

— По каким каналам развивались эти отношения, и в чем была их суть?

— Каналы были различными, а отношения устойчивыми. Мы предоставляли палестинцам стипендии, оказывали гуманитарную помощь. Министерство обороны на курсах «Выстрел» готовило полевых командиров для боевых отрядов ООП. Не удивляйтесь! У официально признанного мировым сообществом национально-освободительного движения есть право вести борьбу всеми способами, включая боевые движения.

— Но ведь террористы тоже действуют с помощью оружия!

— Вы затронули тему политических спекуляций. Должен заявить, что ни КГБ, ни Министерство обороны террористов и диверсантов не готовили. В ходе бесед на различных уровнях, включая Международный отдел ЦК КПСС, мы старались убедить палестинцев, что терроризм — это бумеранг, что он приносит им больше вреда, чем пользы, дискредитирует ООП в глазах мирового общественного мнения.

— Какова же была реакция палестинских собеседников?

— Разумеется, им возражать было трудно. Они лишь говорили, что воевать против мирных граждан первыми начали израильтяне. Впоследствии в официальных документах и заявлениях уже не было прямых призывов к терроризму. Ранее была живуча идея проводить боевые действия не только на оккупированных территориях Палестины и арабских стран, но и на «всех широтах» против союзников сионизма и западных государств.

В личных беседах некоторые лидеры палестинских фронтов мотивировали захват самолетов и заложников с последующим требованием компенсации тяжелым финансовым положением, необходимостью ввиду отсутствия других источников выплачивать деньги своим бойцам, семьям погибших и т. д. Так заявил мне в свое время Жорж Хабаш — лидер Народного фронта, члены которого в начале семидесятых годов захватили несколько израильских и американских самолетов.

— Общеизвестно, что террористические акции продолжаются вплоть до настоящего времени. Чем вы объясните такую устойчивую тенденцию?

— Отчаянием, безысходностью. Нужно попытаться понять чувства тех палестинцев, которые лишились родины, очага, близких, и которые поэтому готовы стать смертниками, своего рода арабскими «камикадзе». Есть еще одна причина: целое поколение людей было лишено нормального образа жизни; они вставали утром с автоматом и ложились спать с ним. Вспомните А.П. Чехова: висящее на стене в первом действии ружье в третьем действии должно выстрелить. Владеющий оружием хочет пустить его в ход. Гнева и зла накопилось много. Не следует забывать также и о религиозных мотивах исламских экстремистов. Вы затронули философскую тему: почему в мире так много лжи и ненависти. Да потому, что мало добра и справедливости. Эта проблема за рамками нашей беседы.

Мой собеседник посмотрел на часы и сказал, что, к сожалению, ему надо ехать в редакцию, компоновать полосу в газету. Он попросил о следующей встрече, но уже с использованием диктофона.

— Может, из нашей беседы получится еще одно интервью. Не возражаете?

— Согласен, но, чтобы мне не «растекаться мыслию по древу» в корни прошлого, прошу заранее подготовить вопросы.

— Они будут острыми и неожиданными.

— Обещаю, что и ответы будут такими же. Но на особые сенсации не рассчитывайте.

Первый вопрос на следующей встрече был действительно острым. Стало понятным, что корреспондент подготовился к диалогу.

— Что вы делали как сотрудник КГБ в Бейруте?

— Вербовкой не занимался. Ведь я уже сказал, что между советской стороной и ООП сложились дружеские, доверительные, партнерские отношения, и поэтому мы не следовали принципу уголовников: «свой-свой, а обыскать нужно». Во внутренние «разборки» не вмешивались. Я выполнял функции «почтового ящика», был как бы офицером связи.