Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

— А причем тут слухи? Премьер-министр выдвинул свою программу из 8 пунктов. Она была отвергнута, и он подал в отставку.

— Этот факт достоверный?

— Вполне, из надежных источников.

— А почему вы не сообщили мне об этом заранее?

— Информация была получена только вчера, дежурный не знал, где вы находитесь. Я ждал вас целый вечер дома, вы не появились и меня в посольство не вызвали.

— Так, и вы что, уже, наверно, сообщили в свой Центр?

— Естественно, с грифом «срочно».

— Совещание закрыто. Прошу всех разойтись!

Все молча вышли из кабинета. Военный атташе в коридоре сказал: «Молодец! Если эта информация подтвердится, то ты недаром учился в Академии. Я пожму тебе руку как победителю-ученику. У меня таких данных нет».

Информация была официально объявлена через два дня. Конечно, в глобальном плане отставка премьер-министра маленькой страны не является особой сенсацией, она не повернула вспять движение человечества к новым рубежам и вехам. Но все-таки было приятно быстро и правильно разгадать еще один разведывательный кроссворд.

В заполнении всех горизонталей и вертикалей местного кроссворда мне оказал большую помощь дипломат одной арабской страны. Уже не помню точное место нашего первоначального знакомства. Может быть, это был спортивный клуб, может быть, дипломатический прием. Он привлек к себе внимание своим огромным ростом, добродушием, открытостью. Удивительно изящно поглощал напитки и закуски во время посещения ресторанов.

Узнав его биографию, быстро сообщил о нем в Центр и впредь в служебной переписке стал именовать его «Элефант». Может быть, было преждевременным давать ему псевдоним, но на него издали стали заглядываться наши коллеги из ГРУ (военная разведка).

В принципе мы делали одно общее дело — занимались разведкой. КГБ — политической, а ГРУ — военно-политической. За образцами военной техники охотились оба ведомства. Но у наших коллег-соперников была одна характерная особенность: стоило кому-нибудь из них только познакомиться с иностранцем, как они на следующий день сразу же сообщали в свой Центр, брали патент на дальнейшею разработку, вбивали «заявочный столб» и говорили, а порой и просто верещали: «это наш человек, не лезьте к нему». Исходя из такой конкуренции (особенно когда спрос превышал предложение), я уведомил Центр об «Элефанте» после третьей встречи с ним.

Беседы с ним носили своеобразный характер. Он часто инициативно сообщал мне о положении в местном правительстве, давая раскладку противодействующих там сил, о политике Англии, о планах других арабских стран в регионе. Информация частично подтверждалась нашими другими источниками, иногда носила эксклюзивный характер.

После этого «Элефант» говорил примерно так:

— Лев, я рассказал все, что знал. Теперь давай выкладывай то, что есть у тебя.

Приходилось отделываться общими фразами. Так повторялось много раз, пока мне не надоел этот принцип пилы: «ты — мне, а я — тебе». На следующей встрече я прямо сказал ему следующее:

— Али! Я вижу, что ты недоволен тем, что я ничего не сообщаю тебе в ответ на твои сведения. Пойми меня правильно. Мы находимся в разных условиях, я здесь иностранец («хавага»), ты араб, чувствуешь себя как рыба в воде, вернее, как акула в океане.

— Правильно! На какой же тогда основе мы будем дальше поддерживать наши отношения? Они же неравноправны — ты имеешь все, что я знаю, а я же ничего не получаю взамен.

Почувствовал, что наступил критический переломный момент. Конечно, «Элефант» был прав. Так дальше «игра в одни ворота» продолжаться не может. Надо что-то придумать!

— Али! Ты профессор в арабских делах, как говорят у нас о специалистах, съел не одну собаку. Я же по сравнению с тобой необразованный, но богатый студент. Давай сделаем так: профессор будет продолжать читать лекции о политике, а я как студент буду платить тебе за это деньги.

«Элефант» задумался. Потом согласился. Контакт с ним принял оперативный характер. Информация направлялась «воздухом». «Элефант» стал регулярно получать денежное вознаграждение, но расписки не давал. К моему удивлению, Центр смотрел на «Элефанта» как-то индифферентно, на его сообщения должным образом не реагировал. Такое пассивное отношение к ценному источнику побудило меня к хулиганству. Направляя в Центр почтой очередное донесение о своих встречах с ним, сообщил следующее:

«В ответ на предложение оперработника написать расписку о получении денег хотя бы левой рукой «Элефант» попросил не считать его ослом и насмешливо заявил, что готов написать ее только своим половым членом». Эта эскапада полностью соответствовала действительности.

Но даже таким нешаблонным, экстравагантным письмом я не смог привлечь внимание Центра к «Эле-фанту».

Однажды он обратился ко мне с чисто мужской просьбой:

— Лев, сюда приезжает одна знакомая танцовщица танца живота. Я хочу провести с ней ночь. В моей маленькой машине «Фольсваген» мы вдвоем не уместимся! Да и к тому же полиция может заметить возню в машине. Уступи мне на ночь свою виллу, а сам переспишь у другого дипломата.