Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

Весьма заманчивое предложение (палестинцы хорошо разбирались в иранских событиях и давали подробную информацию о них), но ведь нельзя «объять необъятное» и стать экспертом и по странам Среднего Востока тоже. Центр «замотал», можно сказать, похерил идею встречи, отнесся индифферентно к предложению моего палестинского друга. То ли я не был авторитетной фигурой для ведения диалога на таком уровне, то ли Центру не хотелось составлять тезисы для беседы с имамом Хомейни, то ли в Москве не верили в его победоносное возвращение в Иран. Центр — жираф, ему сверху все видно. Американцы, наоборот, поверили в будущее имама и направили в Париж бывшего министра юстиции Кларка. В интервью этот эпизод помещать не надо.

Реминисценции подобного рода для читателей газеты не интересны. Скорее, они подошли бы к главе книги: «Неиспользованные возможности внешней разведки». Только никто никогда такую книгу не напишет.

— Прошу задать следующий вопрос по теме.

— Вопрос простой: что нужно сделать, чтобы на древней земле филистимлян был мир?

Молодец, корреспондент: усвоил сказанное ранее!

— Ответ тоже простой: создать из палестинской автономии независимое палестинское государство, вернуть Сирии Голанские высоты и окончательно разобраться со статусом Иерусалима. Юридическое обоснование имеется: это многочисленные решения и резолюции ООН. Остальное на совести настоящих и будущих политиков.

— Пленка кончилась. Спасибо! Вопросов больше не будет.

— «Мы ваши слуги» — так обычно отвечают на востоке в конце беседы. На «посошок» предлагаю рюмочку коньяка с лимоном. Вы и я это вполне заслужили. Отказываться нельзя — можно обидеть хозяина.

Выпили, закусили, немного помолчали. Потом профессиональная привычка газетчика выудить еще какое-нибудь интересное, дополнение к сказанному, взяла верх.

— Расскажите о гражданской войне в Ливане.

— Война была длительная, изнурительная, со многими потерями в живой силе и разрушениями жилых кварталов Бейрута, особенно вдоль линии разграничения между христианскими и мусульманскими районами. Война не была непрерывной, она то вспыхивала, то наступало затишье, перемирие. Из-за ее длительности жители Бейрута, да и иностранцы привыкли к перманентной напряженности, перестали обращать внимание на автоматные очереди и разрывы мин. Жена как-то будит меня ночью и трагически шепчет:

— Слышишь, стреляют где-то рядом.

— Пусть стреляют, мне завтра надо рано вставать!

— Но ведь могут попасть в наш дом!

— На все воля Аллаха, милостивого и справедливого!

Хуже, когда прилетала израильская авиация и бомбила город. Тогда семьи советских граждан собирались в посольстве, а я спускался с палестинцами в бомбоубежище.

По-настоящему было страшно, когда в темноте нарывался на перекрестный огонь на улице. Возвращаюсь ночью от Абу Салеха (члена руководства ФАТХ), который только что вернулся из Москвы, где беседовал с министром иностранных дел А.А. Громыко, хотелось побыстрее выведать у него о «подвижках» в палестинской проблеме. Москва редко информировала наши посольства о ходе переговоров наверху по арабо-израильскому конфликту. Не успел отъехать сотню метров, как началась перестрелка стенка на стенку. Нажал на тормоза, дал быстро задний ход и выехал на другую улицу. Вернулся в посольство, вылез из машины, только ноги стали какими-то ватными. Дежурный подозвал к телефону. Звонил Абу Салех.

— Лев, ты цел? Тебя не задело?

— Цел, но кто устроил ночью перестрелку, израильские коммандос?

— Да нет, наши палестинцы схлестнулись с местными арабами.

Таковы отдельные мазки общей картины гражданской войны в Ливане — трагедии проживавших там людей.

Мы допили коньяк и попрощались. Корреспондент опубликовал интервью, которое, как он выразился, нашло определенный отклик. Хорошо, что на склоне лет не утратил способности чем-то у кого-то вызывать резонанс.

Корреспондент ушел, а на меня волной накатились воспоминания. Нет, они не касались хода гражданской войны в Ливане, прямого или косвенного участия в них других стран. Все это было изложено в шифртелеграммах и представляет интерес лишь для специалистов.

Декабрь. Солнечное утро. Автоматных и минометных выстрелов не слышно. Затишье.

— Что будем делать? — спросила жена. — Я уже не могу опять идти в посольство и судачить там о том, где кто и что купил.

Несмотря на боевые действия, повседневная жизнь в Бейруте продолжалась, торговля шла полным ходом, кинотеатры работали.

— Поехали в Баальбек, осмотрим руины храма в честь Юпитера. Этот древний шедевр столь же интересен и загадочен, как и пирамиды. В машине полный бак бензина.

Муза странствий подавляла чувство опасности. Ведь, чтобы добраться до этого памятника архитектуры в долине Бекаа, надо было преодолеть по извилистой дороге горный хребет, на котором зимой лежал снег.

— Ты с ума сошел! Ехать в такую даль, да еще зимой, опасно. По дороге всякое может произойти.

Жена изрекла простую истину, что по дороге происходит всякое. Один мой знакомый палестинец сел в заминированную автомашину и погиб в результате взрыва в километре от своего дома. Крошечная мина была заложена в выхлопную трубу.