Спецслужбы мира за 500 лет

«Парижское восстание потерпело неудачу в обороне города вследствие совокупности целого ряда неблагоприятных причин. Важнейшая: стихийно возникшее, оно было вынуждено – в самые горячие первые дни, когда можно было многого достигнуть, действуя активно, наступая, а не обороняясь, – вместо того чтобы решать военные проблемы, решать проблемы власти. И с образованием коммуны не создалось необходимого для военного дела единоначалия или, по крайней мере, единомыслия центральной власти, дающей определенные директивы командованию. Эта власть находилась и у коммуны, и у центрального комитета национальной гвардии. Распоряжения шли из двух источников, иногда противоречащие и всегда несогласованные между собой. Политическая борьба внутри круга лиц, стоявших у власти, поглощала все их внимание, на долю же военного дела оставалось мало, даже в те дни, когда противник начал вступление в город. В итоге вооруженная борьба с начала и до конца велась под знаком неорганизованности.

Национальное собрание и Тьер также были захвачены врасплох стихийностью революции Парижа, выбросившей их в Версаль с небольшим количеством не совсем надежных в политическом отношении войск. Но прошло несколько дней, и Тьер, фактический властелин и распорядитель решениями национального собрания, распоряжается и действует единолично, что позволяет ему в короткий срок организовать армию, способную наступать даже против братского Парижа».[469]

Девятнадцатого мая 1871 г. Александр II утвердил «мнение» Госсовета «О порядке действия чинов Корпуса жандармов по исследованию преступлений». Возможно, этот закон, позволявший жандармам производить обыски и осмотры помещений, опечатывать бумаги и высылать неблагонадежных под надзор полиции в административном порядке, был принят под влиянием революционных событий во Франции. Полицейские чины и гражданские служащие обязывались оказывать содействие жандармам. Все дела по политическим преступлениям и сведения, добытые при перлюстрации, сосредотачивались в секретном архиве Третьего отделения. «Алфавит лиц, политически неблагонадежных» и фототека систематически обновлялись.

Закон 1871 г. частично подтверждал полномочия жандармов, ранее прописанные в секретных инструкциях Третьего отделения. Некоторая расплывчатость отдельных его формулировок была обусловлена стремлением сохранить возможность дальнейшего издания секретных инструкций. Между тем, несоответствие текста открытых и секретных инструкций приводило чиновников в тупик. «Когда в гласной инструкции читаешь, что жандармы не имеют права вмешиваться в дела судебные, а в секретной говорится, что они это право имеют, то как не встать в тупик»,[470] – писал начальник главного управления Наместника на Кавказе барон А. П. Николаи.

Борьба с политическими противниками самодержавия осложнялось и тем, что в конце правления Александра II вновь заметно усилилась конкуренция между МВД и Корпусом жандармов, а это также не способствовало улучшению работы силовых институтов Российской империи.

В 1871–1873 гг. деятельность политической полиции в целом была мало результативной. При аморфности революционного движения взять его под полицейский контроль было практически невозможно. Тем не менее для осуществления наружного наблюдения при чрезвычайных обстоятельствах использовались даже чины Охранной стражи. Например, осенью 1872 г. во время стачки рабочих на Кренгольмской мануфактуре десять унтер-офицеров стражи были направлены в районы Московской и Нарвской застав, на Васильевский остров и Выборгскую сторону, где в течение недели они вели наблюдение за настроениями петербургских рабочих совместно с филерами Третьего отделения.

К успеху Заграничной агентуры Третьего отделения следует отнести обнаружение С. Г. Нечаева, который в итоге был арестован швейцарской полицией. В 1872 г. он был выдан России как уголовный преступник, в 1873 г. приговорен к двадцати годам каторги и впоследствии скончался в Алексеевском равелине Петропавловской крепости.

Летом 1871 г. кружок чайковца Марка Натансона (псевдоним – Бобров) объединился с женским кружком самообразования А. И. Корниловой и С. Л. Перовской. К ним примкнули С. М. Кравчинский, С. С. Синегуб, Д. А. Клеменц, Н. А. Чарушин, Л. Э. Шишко и др. Центральный петербургский кружок объединял около шестидесяти человек. На федеративных началах к нему примыкали московский (Л. А. Тихомиров, Н. А. Морозов, М. Ф. Фроленко), одесский (Ф. В. Волховский, А. И. Желябов) и киевский (Я. В. Стефанович, П. Б. Аксельрод) кружки. В 1872 г. члены подпольной организации приступили к образованию рабочих кружков с целью подготовки пропагандистов для работы в деревне. В Петербурге и Одессе такие кружки объединяли около четырехсот рабочих. Впоследствии члены рабочих кружков – В. П. Обнорский, Ф. И. Кравченко и др. – стали создателями первых пролетарских организаций: «Южнороссийского союза рабочих» и «Северного союза русских рабочих».