Спецслужбы мира за 500 лет

На четвертом (объединительном) съезде РСДРП, состоявшемся 10–25 апреля (23 апреля – 8 мая) 1906 г. в Стокгольме, была принята программа, в которой указывалось, что вооруженному восстанию должны предшествовать: железнодорожная и почтово-телеграфная стачки, которые перерастут во всеобщую стачку, а также отдельные революционные сходки и митинги, призванные разжечь политические страсти и вызвать кровавые столкновения. Стачка и восстание, по мнению большевиков, должны быть поддержаны печатью; газетчикам следовало приписывать все ужасы, сопровождающие эти народные движения, одному лишь правительству. Посредством пропаганды все войска необходимо было склонить в сторону революции; набор новобранцев следовало сорвать отказом населения от воинской повинности.

Семнадцатого – двадцать третьего июля 1906 г. взбунтовалась часть гарнизона крепости Свеаборг (эсеры); 19–20 июля аналогичные события произошли в Кронштадте (эсдеки; 20 июля – на военно-морской базе в Ревеле. Выступления были подавлены, но мира в обществе не наступило.

«Между тем, – вспоминал Мстиславский, – деньги в районах, а еще больше – у отдельных начальников дружин, естественно, были. Закупка оружия продолжалась, но дружины требовали главным образом браунинги, а не маузеры, которые были ранее „приняты у нас на вооружение“, как наиболее удобный из образцов ручного оружия. Браунинг в уличном бою в сущности ничего не стоит: дружинники знали это превосходно.[623] И если они явственно переходили на браунинги, это не могло не вызывать подозрений, что „боевые задания“, задачи восстания уступают свое место другим, не требующим дальнего выстрела, не требующим боя заданиям – экспроприаторским. Правда, на прямые мои вопросы начальники дружин, посмеиваясь, отвечали отрицательно; но я был почти уверен, что организация все определеннее переходит на этот путь и „частные экспроприации“, строжайше запрещенные Центральным Комитетом Союза, на деле практикуются все шире. Каждый раз, когда газеты сообщали о вооруженном ограблении того или другого магазина (а сообщения эти появлялись почти ежедневно), навязчиво думалось: союзные ли?.. Остановить этот процесс разложения было нечем, поскольку лучшие элементы Союза перешли в партийные боевые труппы, а мой личный авторитет, державшийся, пока Союз готовился к восстанию, где технические мои знания были нужны, естественно, сошел на нет, когда мысль о восстании отпала: на путях „экспроприации“ я являлся лишь вредным тормозом.

А мысль о восстании, на которой в свое время взрос Союз, действительно угасла: в этом пришлось убедиться в дни Свеаборгского восстания. Момент был таков, что необходимо было бросить в бой все наличные у нас силы. Мы ждали с часу на час подхода революционного флота к Кронштадту. Пользуясь данным мне когда-то и „юридически“ не отмененным правом, я отдал по Союзу приказ: изготовиться в 24 часа и выступить по указанному мною плану, но дружины отказались, Я порвал с Союзом. В ближайшие месяцы он окончательно распылился в „частных эксах“.

Но в Свеаборгские и Кронштадтские дни дали отказ не одни „союзники“ – оказались не в состоянии выступить и партийные дружины: они были слишком слабы, и слишком ничтожны были запасы оружия. Это заставило нас особенно усилить военную работу: успех революции слишком явственно лежал на путях „борьбы за армию“.

Чисто партийными силами, слишком малочисленными, нельзя было рассчитывать достичь больших результатов. Для массового движения в армии нужны были и соответствующие организующие силы; партии не в силах были их дать, так как „штатские“ в этой работе не годились: революционные армии нуждались в техническом и военном руководстве, к которому способны были только офицеры».[624]

К середине 1906 г. многие участники боевых структур революционных организаций стали постепенно выходить из повиновения своим лидерам и проводить экспроприации в корыстных целях. Например, в свидетельских показаниях Л. М. Прохорова, одного из боевиков эсдеков, отмечается, что «эсдековские боевики, не довольствуясь хождением на лекции, стремились проявить себя в террористических актах или в грабежах. Но так как этого инструктор не разрешал, то нередко дружинники тайком от партии устраивали грабежи и взятые такими путями деньги брали в личное распоряжение. Так, например, в июле 1906 г. во время работ на Невском судостроительном заводе был ограблен артельщик на 15 000 рублей <…>. Вскоре после этого ограбления <…> происходило собрание дружинников, на котором присутствовали и участники ограбления. На это собрание приехал некий „Савельев“ (он же Сибиряк) и сделал предложение дружинникам объединиться в автономную группу. Вскоре происходило другое, но такое же собрание, на которое приехал инструктор „Лазарь“ и, узнав участников ограбления, стал требовать от них как от членов партии отдачи этих 15 000 рублей в пользу партии, но на это ему ответили, что совершившие это ограбление выходят из партии и выдают ему партийное оружие, а взятые деньги <…> пойдут на новую беспартийную группу террористов-экспроприаторов».[625]