Спи, моя радость

Нарочно растягиваю удовольствие: вытянув ногу перед собой, раскрываю медленно молнию и стаскиваю один сапог, затем другой. Приподнимаюсь, юбка нежно обнимает колени и ластится к бедрам. Погружаю стопы в туфли. Аккуратно, женственно, насколько способна искушать, искушаю. Украдкой наблюдаю за мужчиной и лукаво улыбаюсь. Ким замечает мой косой взгляд, вздрагивает немного и отходит к проигрывателю. Какой же он высокий и широкий в плечах. И волосы такого цвета, будто ковыль расцвел. Невероятно.

Цифровой дисплей выводит на экран название песни, но отсюда не разобрать букв. Какое-то время в колонках слышится шипение, Ким успевает подобраться ко мне совсем близко, а с первыми аккордами вальса хватает за руку и притягивает за талию к себе. От рывка делаю резкий вдох, аромат его кожи не отталкивает, даже приятен. Что-то свежее, терпкое, с изысканной нотой бергамота и гвоздики.

– Соблазнить пытаешься, Яра-а-а? – он разворачивает меня вместе с собой, когда мелодия вальса пробивает тишину. – Рыжая бестия, Ярина яростная. – Ким делает шаг в сторону. И ещё два. Поворачивает меня и наклоняет назад. Медленно, выверенно. Держит спину, а сам нависает слишком близко, отчаянно интимно. Прирождённый танцор. И бабник.

– Я тебе не по зубам, Ким. Альдов, – отвечаю и стараюсь дышать ровно, чтобы не нарушить заданный ритм. И не сломаться. Не сбежать, потому что кровь закипает, а меня душит тяжелым чувством вины.

– А что, Ярина, дочь лучшего педагога по танцам, неприступная крепость?

– Хуже. Бастион, готовый тебя стереть в порошок, стоит лишь приблизиться.

– Злюка!

Он смеётся, стискивая сильнее мои пальцы. Кружит на раз-два-три, заставляя терять слова и самообладание, а на пике музыки слегка приподнимает за талию. Поворачивает в воздухе и касается щекой волос. Я слышу лёгкий запах его шампуни: непривычный, но приятный. Не отталкивающий, наполненный нотами изысканной свежести и мужественной терпкости. Он мне нравится, я не отрицаю. Хотя идти семимильными шагами к измене очень больно.

Когда Ким опускает меня, широкие и шероховатые ладони небрежно поднимаются вверх и касаются моей груди. Соски твердеют под его руками, и хочется сбежать, но я сцепляю зубы и продолжаю танцы по лезвию.

Я выдеру Призрака из сердца, выгоню из снов. И сделаю это сейчас.

Ким смотрит в глаза и делает вид, что ничего не происходит, а маленькая вольность – всего лишь случайное движение руки в танце. Бабник, однозначно. Знает, как искушать и уложить в постель после первого свидания. И я добровольно с этим соглашаюсь.

Затем игры повторяются.

Раз-два-три. Шаги лёгкие, короткие. Раз-два-три, прикосновения точные, обжигающие. Раз-два-три. Снова подъем. На этот раз выше, легче, надёжней, и после спуска мы катастрофически близко друг к другу.

Меня пробирает дрожью, как выстрелами из винтовки. Под лопатками взрывается граната, когда Ким наклоняет меня назад и, придерживая спину, оказывается близко-близко к губам.

Искрит от его самоуверенной улыбки, чувствую, что сейчас она растворится в поцелуе. Предвкушаю с трепетом и дрожу от страха. Ловлю его горячее дыхание и вглядываюсь в расширенные от страсти зрачки, что почти прячут за чёрным глянцевым кругом небесный цвет его глаз. Жду прикосновения его настойчивых губ и не удерживаюсь от разочарованного вздоха, когда осознаю, что и сама хочу этого, но Ким внезапно возвращает меня в ровное положение и снова ведёт по залу под музыку.

Раз-два-три. Раз-два-три. Раз-два-три.

Так просто и легко, что я словно лечу.

Играет, как кот с мышкой, не зная, что сегодня у нас противоположные роли.

13

Тихо, ласково шепчет ветер,

и скользит по разогретой коже

нежно пальцами сладкий вечер,

и остыть мы уже не можем.

Танцуем долго. Это почти секс. Это слишком невероятно. Я признаю, что в жизни есть прекрасные вещи, за которые стоит держаться, но… Призрак выжигает мне сердце. Его рядом нет, но я чувствую, как он злится, как влияет и мучает меня.

Едва переставляю ноги от усталости, а Ким будто и не выплясывал два часа, поднимая и опуская меня. Даже лоб не вспотел. Удивительно, но на эти сто двадцать минут я забываю о снах. Почти забываю.

Когда музыка замолкает, замираю у стены и смотрю в потолок с лёгкой улыбкой. Грудь поднимается и опускается от раскалённого дыхания. Так хорошо, будто немыслимые чувства к несуществующему мужчине спрятались за ширму. Надолго ли?

– Наслаждаешься? – звучит над головой хрипловатый голос Кима.

Выдыхаю и опускаю взгляд.

– Что ты пристал?