Спи спокойно, дорогой товарищ. Записки анестезиолога

— Уважаемая! Я найду десяток свидетелей, которые с удовольствием опишут происшедшую у дверей реанимации ссору, припомнят ругань и угрозы в мой адрес со стороны ваших отпрысков. — В действительности Александр сомневался, что медсестры и кардиологические больные из ближайших к вестибюлю палат станут охотно свидетельствовать в чью-либо пользу. Но блеф сработал. Мамочка вновь переменилась в лице. Но он еще не закончил: — Кроме того, нож вашего сына наверняка вызовет интерес правоохранительных органов. Вы, я думаю, знаете, что ношение подобных предметов без спецразрешения запрещено. Ну-у, — Темнов упивался осознанием контроля над ситуацией, — быть может, он и условным сроком отделается…

— Гад! Ну ты и гад! — Парень стоял на коленях, ухватившись за быльце кровати.

Мать кинулась к сыну, но Александр раздраженно погасил ее несвоевременный альтруизм:

— Сядьте! Сотрясение мозга легкой степени, не более. На пару недель о водке, сигаретах и бабах придется забыть. Утром советую показаться неврологу. Вставай, орел, медленно, ручками обопрись и на кроватку падай. Отдых тебе не повредит.

Амбал, пошатываясь, медленно поднялся и, повернувшись, обессиленно свалился на третью по обходу кровать.

— Ну что сидишь?! Иди стучи, ментов зови. — Темнов удовлетворенно подметил в его рыке интонации обреченности.

— Это я всегда успею. Сейчас важнее поставить точки над «и» в наших с вами нестандартных отношениях. Итак, говорю прямо: дни больной сочтены. От пары недель до нескольких месяцев при соответствующем лечении. Ходить она уже не сможет, в лучшем случае, будет сидеть без поддержки. Речь, быть может, и вернется, но лишь единичные слова и короткие фразы. Конечно, возможны варианты, но скорее в худшую сторону.

Женщина молчала. Неподвижный взгляд был устремлен на стену позади врача. Он лишь озвучил ее худшие опасения. Вынес на свет ума то, с чем в сумерках души она уже смирилась. Парень, часто моргая, созерцал пол между врагом и матерью, неосознанно массируя припухлость за ухом. Это уже не был тот молодчик, что предстал Александру менее часа назад.

— Средств на длительное лечение… — Одна из створок палатной двери с глухим стуком уперлась в спинку подпиравшей ее кровати. — Еще пару минут. Мы уже заканчиваем, — громко осадил посетителя Темнов. — Да, денег у вас нет. Без поддерживающей терапии прогноз и вовсе не ясен. На данном этапе моя работа как реаниматолога окончена. В травматологии больной тоже нечего делать. С таким же успехом она может лежать и дома. Сегодня четверг. В понедельник-вторник вам настоятельно предложат выписку. Советую к этому времени договориться о переводе в терапевтическое отделение по месту жительства. На пару недель оттянете домашнюю мороку.

Александр встал.

— Рейнджер хренов! — весело хмыкнул он, швыряя пакет с пистолетом на кровать подле внучка. Поворачиваться к нему спиной Темнов уже не боялся, однако нож из руки не выпустил. Резким движением он отодвинул кровать, наполовину освободив выход. Сняв висевшее над умывальником полотенце, тщательно протер нож и, обернув его, кивнул усталым глазам женщины:

— Прощайте.

Заждавшаяся у палаты толстушка проводила врача испуганным взглядом.

«Подельники» все так же сидели на вестибюльной лавке.

Увидев одинокого доктора, «младшенький» открыл было рот, но Темнов опередил вопрос, протянув ему полотенце:

— Брату отдашь. Накинь халат и заходи. Ты в палате можешь понадобиться, — и, скользнув взглядом по лошадиной вывеске «племянничка», посоветовал: — Домой на такси езжайте. Для здоровья полезней.

Испорченного послеобеденного отдыха было немного жаль.

Цыганские страсти

— Эх, а как хорошо все начиналось! — Олег едва не сплюнул от досады. Помешала закрывающая лицо до уровня глаз стерильная маска. — И присесть толком не успели!

Николай с угрюмой неподвижностью наблюдал за подкалывающейся в вену анестезисткой.

— Не на сгибе, Аня, ниже по предплечью. Дергаться начнет — выдерет, — пробасил он.

Виновник прерванного в зародыше ужина пока лежал тихо. Но причиной тому была скорее массивная кровопотеря, вогнавшая пациента в состояние апатичной прострации, а не его тактичная вежливость. Хотя, усмехнулся про себя Николай, может быть, парень выкормыш из хорошей семьи, а виноваты лишь обстоятельства.

— Вена готова. Артериальное давление девяносто на пятьдесят, — отрапортовала анестезистка.

— Гормоны по вене, две ампулы. Олег, споласкивайся, раньше сядем…

Впрочем, хирурги и сами были заинтересованы в скорейшем окончании несвоевременной операции. Павел уже входил, подняв на уровень груди простерилизованные ладони. Олег, кивнув, вышел в предбанник.

— Паша, мажься! — крикнул он, намыливая волосатые руки до середины предплечий.

Но доселе тихо почивавший больной при попытке санитарки снять окровавленную повязку с его живота вдруг проявил неуместную двигательную и речевую активность. Худое смуглое тело выгнулось дугой, удерживаемое фиксирующими ремнями на бедрах и запястьях, а желтозубый рот исторгнул порцию отрывистых фраз.

— На каком это он? — поинтересовался Павел.