Спящие боги Инадзумы (СИ)

Сяо устало потер переносицу и отошел к ограде, бросив невидящий взор на далекий остров Сэйрай. Тихо всхлипывая, вытирала слезы Паймон. Чтобы никого не беспокоить, она отлетела в сторонку и теперь пыталась в одиночку справиться с захлестнувшей ее волной сожаления.

Сяо не стал прикасаться к ней, но немного придвинулся, и Паймон, подняв голову, улыбнулась сквозь слезы. Сяо слегка приподнял уголок губ в ответ.

— Все в порядке, — прошептала Люмин, успокаивающе поглаживая Чайльда по спине. — Все в порядке. Аякс… Тебе нужно вернуться в Снежную. Тебе станет легче, когда ты воссоединишься с семьей. Я обещаю.

Чайльд молчал — только плечи содрогались под грузом потери, которая обрушилась на него с новой силой.

— Если ты хочешь, мы догоним тебя в Снежной, — ласково сказала Люмин. — Но ты должен ехать. В Бездну Отто. В Бездну все остальное.

Он покачал головой и только сильнее стиснул ее в объятиях.

— Уезжай, Аякс. Уверена, Бэй Доу согласится подбросить тебя до Ли Юэ, а там…

— Как ты не понимаешь? — Он отстранился и с яростным отчаянием заглянул ей в глаза. — Я не могу уехать! Если я сейчас брошу вас, я никогда себя не прощу. Я должен… Я должен разобраться с Отто. Со всей этой ситуацией. Я должен хоть с чем-то разобраться, а иначе…

Он не договорил, но Люмин поняла, что он имеет в виду. Она мягко привлекла его к себе, сжала его плечо.

— Хорошо. Хорошо, Аякс. Я понимаю.

Сяо и Паймон обменялись взглядами, и Паймон сочувственно вздохнула.

— Ты хороший человек, Аякс, — отвернувшись от обрыва, сказал Сяо. — Намного лучше, чем тебе кажется.

Чайльд мягко высвободился из объятий Люмин и, отойдя в сторону, некоторое время молчал, обхватив себя руками. Сяо, Люмин и Паймон смотрели ему в спину. Все четверо молчали. Ветер шептался в лепестках сакуры, и на море медленно наползала тень грядущей ночи.

Наконец Чайльд провел рукой по лицу и, повернувшись к друзьям, обвел их взглядом.

— Спасибо, ребята.

*

Аято стоял в тронном зале и, скрестив руки на груди, задумчиво глядел туда, где еще несколько дней назад усердно работал его пленитель. Отто. Уроженец Фонтейна, Фатуи, таинственный изобретатель с неизвестными целями.

Чем больше Аято смотрел на пол, где когда-то покоились мудреные детали сложного механизма, тем сильнее уверялся в мысли, что наконец все понял.

«Но если это действительно так… — Он поднял голову и взглянул на пустующий трон сегуна. — Как тогда мне следует поступить?»

При мысли о грядущем кровопролитии его бросало в дрожь. Опять сражаться? Опять подвергать опасности Аяку? Должен быть другой путь. Им с Отто нечего делить и не о чем воевать, но если его не остановить, последствия могут быть непредсказуемыми. Он помнил истории Яэ Мико — старые, как мир, но с неизбежно одинаковым концом.

Но может, у него еще есть шанс воззвать к благоразумию Отто? Смог ведь Аякс преодолеть демоническое воздействие. Значит, надежда еще есть.

Должна быть.

Он так глубоко погрузился в раздумья, что даже не расслышал мягких шагов Аяки. Она стиснула его здоровое плечо и ласково высвободила брата из водоворота мыслей.

— Почти все в сборе, — сказала Аяка. — Ты в порядке? Может, все-таки отдохнешь немного? Мы справимся.

— Не волнуйся. Все хорошо, — привычно солгал Аято.

Аяка вздохнула.

— Ты что, мне не веришь?

Аято беззвучно рассмеялся и завел ей за ухо выбившуюся прядь.

— Даже не пытайся провоцировать меня, Аяка. Ты прекрасно знаешь, что я верю тебе больше, чем кому бы то ни было. Но мы с тобой заключили договор, помнишь? То, что сейчас происходит, не должно находиться в ведомстве Сирасаги Химэгими.

Аяка ухватила его за запястье, не позволяя сбежать от разговора.

— А если я хочу поменять условия этого договора? Если я больше не хочу оставаться просто… Сирасаги Химэгими?

— Аяка…

— Я хочу помочь тебе, брат. Мы ведь вместе. Всегда были вместе. Вот только в последнее время ты все чаще отталкиваешь меня, и хоть я знаю, что ты делаешь это ради моей защиты…

Аято потрясенно молчал. Аяка подняла на него взгляд — сама ледяная непоколебимость.

— Я не хочу, чтобы ты становился таким, как Отто. Не хочу, чтобы ты и дальше выжигал себя изнутри.

Аято прикрыл глаза. Шокированное словами Аяки, сердце билось быстро, нечетко отбивало ритм, и каждый удар эхом отдавался в сознании.

Он отвернулся и скрестил руки на груди. «Я не хочу, чтобы ты становился таким, как Отто». Аято вспомнил, как Отто вернулся из деревни Конда — с ног до головы покрытый кровью, с потухшим, ничего не значащим взглядом. «Клан Камираги больше никого не побеспокоит».

А потом вспомнил, как он сам, ни на секунду не заколебавшись, заманил воинов Камираги прямо в металлические лапы руинных механизмов.

Он и сам с ног до головы запятнан кровью. Этого никто не видит, но это правда. Если бы на свете существовало зеркало, способное отразить истину, именно таким увидел бы свое отражение Аято.

И если Аяки не будет рядом, он, подобно Отто, шагнет навстречу этой кровавой сущности и станет со своим жестоким отражением одним целым.

— Я хочу остановить Отто, — сказал наконец Аято.

— Мы все этого хотим, — удивленно отозвалась Аяка.

Аято мотнул головой.