Спящие боги Инадзумы (СИ)

А потом, когда Отто ненадолго отвлекся, незнакомец ушел, и Отто почему-то не сомневался, что больше он не вернется.

Отто опустил руку в карман и стиснул окоченевшими пальцами золотую брошь в виде птицы — все, что теперь у него осталось после смерти родителей. Конечно, он может продать ее и выручить немного денег. Их хватит, чтобы минимум неделю ночевать под крышей, в тепле и безопасности, но…

Отто откинулся назад, прислонился спиной к двери в приемную.

Нет. Он не должен становиться человеком, который ради мечты готов растоптать прошлое. Должен быть другой способ.

Несмотря на холод, Отто забылся беспокойным сном, но через полчаса проснулся от стука распахнувшихся ставен. Подняв голову, он обнаружил в окне Аню. Она протягивала ему кружку с дымящимся напитком, от которого ароматно пахло неизвестными ягодами и чем-то сладким, тягучим.

— Чай с малиной и медом, — сказала Аня. — Будешь?

Отто не знал, что такое «малина» и «мед», но немедленно согласился. Пальцы не слушались. Ноги превратились в две непокорные деревяшки, а оставленная на груди рана опять начала саднить. Мороз проник так глубоко под кожу, что казалось, даже разум Отто начинает леденеть, а мысли превращаются в сосульки — подобно тем, что свисали с крыши приемной.

Аня осторожно передала Отто кружку.

— Больно ты уж легко оделся для зимы в Снежной, — сказала она, когда Отто жадно сделал первый глоток.

— В Фонтейне другие представления о холоде, — непослушными губами отозвался Отто.

Аня рассмеялась.

— Ну да. — Некоторое время она молчала, а потом, поежившись, отступила назад, в тепло приемной. — Я бы пустила тебя внутрь, да не могу. Запрещено правилами. Мой тебе совет: не садись, а то помрешь. Если хочешь согреться, надо двигаться.

Перед тем, как закрыть окно, она бросила прощальный взгляд на Отто. Теперь вместо раздражения в нем проглядывало сочувствие.

— Увидимся завтра, Отто. Кружку потом занесешь.

— Спасибо, Аня.

Она усмехнулась и, захлопнув ставни, скрылась в глубинах приемной. А Отто остался стоять, потягивая обжигающий чай с малиной и медом. Исходящее от кружки тепло согревало пальцы.

Следуя совету Ани, Отто двинулся прочь от приемной и вскоре оказался у развилки, обильно припорошенной снегом. В одну сторону уводила широкая дорога, на которой отпечатались следы полозьев, а в другую — узкая тропка, терявшаяся в лесу. Широкую дорогу освещали фонари. Отто хотел двинуться туда, но завидев вооруженных патрульных, передумал. Не хватало еще, чтобы его приняли за врага и расстреляли из новеньких ружей.

Узкая тропинка вела мимо сосен в лесные глубины. Из темноты доносилось сердитое: «У-ух, у-ух!» — кажется, Амур говорил, что такие звуки издает сова. Чай закончился. Кружка быстро растеряла живительное тепло, и вскоре Отто снова остался наедине с холодом и темнотой.

Его опять начало клонить в сон. По телу разливалась слабость, но Отто упрямо ее игнорировал. Как сказала Аня, надо двигаться. Если он уснет в этом темном лесу, никто его здесь не найдет, и тогда… Тогда он умрет.

«А мне ни в коем случае нельзя умирать. — Отто потер лоб, пытаясь прояснить сознание. — Я еще должен вернуть Ане кружку».

Вдруг в глубинах леса треснула ветка. Отто испуганно выдохнул и, прижавшись к дереву, попытался отыскать источник опасности. Неподалеку ухала сова. Лес шумел, щетинился темными ветвями, и верхушки сосен размеренно покачивались в небе, точно исполняя зловещий ведьмин танец. Снова треснула ветка. Приглядевшись, Отто заметил посреди ельника подозрительно знакомый силуэт.

Плащ, грубые перчатки, острый наплечник…

— Стой! — окликнул Отто и, не задумываясь о последствиях, метнулся через лес следом за незнакомцем.

А он, одарив Отто ничего не значащим взглядом, растворился среди деревьев.

Отто мчался через ельник, раздвигая разлапистые ветви. Дыхание сбилось. Старая рана тянула болью. Отто уже не мог сказать, откуда пришел и куда ему теперь идти — он лишь бежал вперед, надеясь догнать таинственного незнакомца, перевернувшего его жизнь.

А потом он, споткнувшись о корягу, рухнул в снег.

Но вместо холодного белого океана окунулся в неведомое пространство — перевернутый вверх дном мир золотых крыш, где в опрокинутом небе летали механические птицы, а башни увивали лозы неизвестного растения. «Наверное, это малина», — решил Отто.

Он протянул руку, пытаясь ухватить золотую птицу, но она растаяла в воздухе, обернувшись чернильным пятном… Нет. Дулом ружья. Отто поднял глаза, но вместо лица усатого военного увидел смеющуюся Аню.

— Ты ведь не забыл про мою кружку? — задорно спросила она.

Грянул выстрел. Отто заслонился рукой, и за спиной Ани вспыхнула огненная стена, но пуля уже достигла цели, и Отто погрузился в черноту.

Когда он пришел в себя, за окном по-прежнему было темно. Над головой маячил потолок с позолоченной росписью. Где-то неподалеку трещали в камине дрова. Отто попытался сесть, но комната пошатнулась, и он со стоном откинулся обратно на подушку.

На его плечо легла мягкая, но уверенная рука.