Спящие боги Инадзумы (СИ)

Синьора обратила на него яростный взор. Нежный образ растаял. Перед Отто стояла Предвестница Фатуи, холодная леди, которую от него отделяла непреодолимая пропасть.

— Я ведь уже говорила, что пробуждение Осиала не входило в планы Фатуи. Поступок Чайльда разрушил дипломатические отношения между Ли Юэ и Снежной, и эта потеря ударила по многим. По Фатуи в том числе. И ты прекрасно об этом знаешь.

Отто прижал ладонь ко лбу.

— Извини. Случайно сорвалось. Я все еще злюсь после ссоры с Дотторе, но мне не следовало направлять свой гнев на тебя.

Взгляд Синьоры смягчился, и она вдруг приблизилась, оказавшись в шаге от Отто.

— Я знаю. Я не сержусь.

Он поспешно отвернулся, чувствуя, как участилось сердцебиение. Она стояла так близко… Он не хотел ей навредить. Все то время, которое они работали вместе, он намеренно держал с ней дистанцию, потому что знал — его любовь к ней принесет им обоим только боль.

— Отто, посмотри на меня.

Он повернулся, пытаясь сохранить равнодушное выражение лица, но с изумлением обнаружил, что Синьора улыбается.

— Ты всегда был добр ко мне. Даже когда мне приходилось совершать непоправимые вещи, даже когда я проявляла худшие свои стороны… Как тебе удается всегда рассмотреть в людях лучшее?

— Я… Наверное, я просто никогда не забуду ту ночь, когда мы встретились. И все, что ты для меня сделала.

Она отошла к окну.

— Понятно.

По ее опустившимся плечам Отто понял, что она чем-то расстроена — чем-то, что находилось далеко за рамками его понимания. Все Предвестники были отмечены этой печалью. Может быть, это была ноша, возложенная на плечи Предвестников Царицей, ноша, которую рядовые Фатуи попросту не могли разделить.

— Госпожа Синьора не желает почтить меня своим визитом? — шутливо вздернул брови Отто. — Я хочу кое-что тебе показать.

Она повернулась, и по ее губам скользнула усмешка.

— Увольте, господин Отто, какие слухи поползут по дворцу?

— Когда госпожу Синьору интересовали слухи?

Она рассмеялась, и он, радуясь, что смог поднять ей настроение, придержал дверь зала. Синьора вышла в коридор, первой зашагала к устланной ковром лестнице. За прошедшие годы ей уже доводилось бывать в комнате Отто, и хотя в последнее время ее частенько не было во дворце, она прекрасно помнила маршрут.

Отто отворил дверь. Пока Синьора устало стягивала с себя туфли, поспешно сунул в шкаф брошенную с утра одежду. В комнате царил привычный беспорядок, но Синьору, казалось, это ни капли не смутило.

— Ты когда-нибудь перестаешь работать? — спросила она, без приглашения усевшись на кровать и указав на разложенные на столе винтики.

— Во сне.

— Ну да. — Синьора задумчиво изучила оставленную на прикроватной тумбочке отвертку. — Так я и поверила.

Отто скинул пиджак и прошел в дальний конец комнаты. Пару лет назад он жил в маленькой тесной каморке, куда стыдно было приглашать гостей, но теперь, когда он стал уважаемым в Фатуи ученым, многое изменилось.

Отто остановился у металлической коробки со сложным механизмом. Он работал над ним с тех пор, как попал в лабораторию к Дотторе — просто так, для души, чтобы хоть иногда отвлекаться от мрачных военных дел и великих планов Царицы. Синьора с любопытством наблюдала за его действиями. Отто подкрутил несколько колесиков, и из металлической коробки с уютным поскрипыванием вырвалась музыка — песня, которую часто играли на балах в Снежной.

Синьора изумленно подскочила.

— Что это? Магия?

— Механика, — рассмеялся Отто. — Впрочем, это тоже по-своему магия. Госпожа Синьора, не желаете ли потанцевать?

Он протянул ей руку, и она осторожно за нее взялась. Отто притянул Синьору к себе. Покружил по комнате, наблюдая, как меняется ее лицо — от зажатого и напряженного до расслабленного и даже озорного. Синьоре нравилось сбрасывать с себя маску неприступной Предвестницы и хотя бы ненадолго становиться обычной девушкой. Она сама могла сколько угодно это отрицать.

Отто не требовалось ни приказов, ни просьб, чтобы потакать ее маленьким капризам.

Песня закончилась, и Синьора, запыхавшись, со смехом повалилась на кровать. Отто опустился рядом, но прикасаться к ней не стал. Он и так зашел слишком далеко. Близость пьянила. Он чувствовал аромат ее духов — резкий, запоминающийся, удивительно подходящий человеку ее характера. Этот запах будоражил, дурманил сознание.

Он. Не должен. Любить ее.

Синьора распустила волосы, и светлые локоны водопадом заструились по ее плечам.

— Я буду скучать по всему этому, Отто. Мне кажется, ты единственный человек, с которым я могу быть честной.

Она прикоснулась к его плечу, и Отто ощутил, как руки покрываются мурашками.

— Помнишь, я говорила, что брошу тебя за решетку, если ты мне соврешь?

Он кивнул.

— Скажи мне честно, Отто… Ты бываешь так холоден со мной, потому что порой все же видишь во мне чудовище?

Он вздрогнул, повернулся к ней, испуганно взял ее ладони в свои. Она смотрела широко распахнутыми глазами, так, как не смотрела ни разу — всем сердцем желая услышать ответ и одновременно страшась его.

— Нет. Нет, никогда.

— Тогда… Почему?