Спящий БОГ 018

Наибольшим успехом в этой среде пользуется заглушка под названием «жить после смерти в своих детях». Из этого выстраивается целая концепция, что смысл жизни в детях, потому что они — наше продолжение. И хотя на планете нет ни одного человека, кто ощущал бы проживающих в нем покойных родителей (в итоге целое общежитие, потому что у родителей тоже были родители), подобные факты эту публику нисколько не смущают. Они говорят, что тот, в ком «живет» умерший родитель, не обязан его ощущать в себе. С таким подходом можно сказать, что покойный со всей родословной живет в оставшихся после него тапочках, никак не проявляясь. Опровергнуть данное утверждение невозможно, потому что… Не проявляются же… Чего непонятного?

Сила затычки в непроверяемости. Она дается не для того, чтобы осмысливать через нее проблему и искать решение. Ее смысл — задвинуть как можно дальше вопрос и забыть о нем навсегда. После войны в немецком обществе возник призыв восстановить гармонию через забывание самого факта существования концлагерей. Логика такая, что раз мы нормальные люди, а у нормальных людей не может быть концлагерей с их горами трупов, следовательно, лагерей не было. Даже если были, все равно не было.

Никакая затычка не подлежит анализу на предмет адекватности и здравого смысла. Она может быть какой угодно абсурдной — хоть «в своих тапочках жить», хоть «в своих детях». Принцип ее действия: «с глаз долой, из сердца вон». Их эффективность видна на социологических опросах, согласно которым от 30 % до 60 % людей никогда в жизни не думали на тему смерти. Они от нее прячутся по технологии страуса — голову в песок текущих дел, и все, я в домике… Ничего не знаю и знать не хочу, и отстаньте от меня…

Некоторым затычки про жизнь в своих творениях или детях не кажутся хорошими. Они закрываются от темы фразами литераторов и их героев. Гете пишет, что жизнь без пользы есть смерть, и отсюда вывод, что нужно не о смерти думать, а как с пользой жизнь прожить. Марк Твен пишет, что на смертном одре будем жалеть, что мало путешествовали и любили, и потому больше любите и путешествуйте. Древнегреческий философ Эпикур и его последователи учили: пока мы есть, смерти нет; когда смерть есть, нас уже нет. В общем, как ни крути, а получается, смерть вовсе не проблема, а пустяк. У человека есть дела поважнее. Только вот казус: любые дела требуют, чтобы вы были в наличии…

Но люди пропускают такие аргументы мимо ушей. Они утверждают, что не ищут способа преодолеть смерть, потому что смерть не зло, а необходимость. Смерть заставляет дорожить каждым мгновением. Она придает жизни гармонию и смысл. Поэтому они не хотели бы вечно быть молодыми и не умирать, ибо нет в этом счастья. Откуда они знают, что вечно молодые и не умирающие люди несчастны — вопрос за скобками.

Некоторые против преодоления старости и смерти, потому что вечно молодым быть неинтересно, а если еще и не умирать, то жизнь быстро наскучит. Счастливым человека делает тот факт, что он стареет и в итоге помрет.

Весьма сомнительный аргумент. Жизнь не может человеку наскучить. Наскучивает старость, немощь, притупление чувств, когда невозможно получать яркие ощущения, как в молодости весной. Кто живет полной жизнью, тому жизнь физически не может наскучить.

Кроме того, мир, не застывает на месте. Он всегда в движении — всегда порождается новое. Так что опасения всегда жить в мире, который вдоль и поперек изучен, и потому скучен — они безосновательные. Мир всегда будет преображаться и удивлять.

Самые продвинутые сторонники бездействия относительно смерти вспомнят фразу Платона: «Никто из нас не родился бессмертным. Если бы это с кем случилось, он не был бы счастлив, как это кажется». И это как бы объясняет, поэтому люди желают умереть.

Желают, но не прямо сейчас. Как сказал по поводу этой позиции Станислав Лем: «Люди не хотят жить вечно. Люди просто не хотят умирать». Ну да… Умереть они совсем не против, но с течением времени (это нужно понимать, как никогда). «Вы не в церкви, вас не обманут. Будет и задаток. С течением времени»^{145}.

Все, кто против преодоления смерти, остаются таковыми, пока в безопасности. В уютной обстановке уверенным голосом они заявляют, что у них отсутствует страх перед смертью, и потому они хотят умереть, когда случай решит. И не хотят вмешиваться в этот процесс. Они предаются в руки смерти, как герой советской комедии «С восторгом предаюсь в руки родной милиции. Надеюсь на нее и уповаю»^{146}. Они находят даже унизительным бояться ее. Полные отваги, люди спокойно и смело смотрят в лицо приближающейся старухе с косой. Кто в преклонном возрасте, те добавляют еще, что уже пожили свое, и им пора… Они ждут своего часа…

Еще можно вспомнить людей, переживших клиническую смерть и рассказывающих, как хорошо ТАМ. Другие смотрят на них и заражаются спокойствием. Страха нет, потому что конца, оказывается, тоже нет. Люди же были ТАМ, и лично все видели.