СПЯЩИЙ ГОРОД

– Какие будут мнения, коллеги? – «Коллеги», как и ожидалось, промолчали, и Юрий Сергеевич продолжил: – Как я понимаю, мы где-то в нашем славном прошлом. Где-нибудь во временах старого доброго царя Кира Второго*note 61, да не затеряется его имя в архивной пыли. Это не я такой умный! – Музыкальный ухмыльнулся, глядя на удивленные лица своих слушателей. – Просто у меня в детстве книжка была про древнюю Персию и тому подобную историческую муть – вот я и запомнил. Одежка у этих, – он кивнул в сторону неторопливо приближающейся к Спящему Городу армии, – уж больно запоминающаяся, боевые колесницы – верблюды… Прямо как на картинке. – Он снова вздохнул и добавил: – Сдуреть можно, с ума сойти! Ох, Обирочка, в который раз спрашиваю себя – во что же это я на старости-то лет вляпался?! Если домой вернусь – честное слово, хочу посмотреть на лицо того, кто мой рапорт читать станет! Очень даже хочу… О-хо-хо… Так что делать-то будем?

– А что делать? – голос Хранительницы зазвучал подозрительно торжественно: – Боюсь, сейчас судьба всей нашей грандиозной авантюры в ваших, Юрий Сергеевич, руках! Если хоть один из наших непрошеных гостей пересечет городскую стену – щит не выдержит. Ну а что будет дальше – вы знаете… – Она отвела глаза. – Так что – к бою, товарищ генерал…

– И почему я не родился в какой-нибудь ихней Америке? – с неискренней тоской в голосе посетовал Музыкальный. – Опять, значит, «ни шагу назад» и «стоять до последнего»? Ладно… – Он махнул рукой. – Значит, такая уж у нас, славян, судьба – никогда не отступать… Пошли! – Юрий Сергеевич бросил бинокль Крюку, словно проверяя его реакцию. Бинокль Крюк поймал. – Спускаемся, коллеги. Крюк, собери людей – кажется, пришла пора и нам немного поработать. Пошли…

* * *

– А вот и я! Надеюсь, рады меня слышать? – Вернувшийся бесполый и бесплотный голос неприятно резанул внутренний слух людей, болезненной занозой шевельнулся в их мыслях. – Что-то мне подсказывает, что не очень. Какая досада, а я так надеялся, что мы станем добрыми друзьями до самой вашей смерти! Тем более что ждать уже недолго. Кстати, позволю себе потешить ваше тщеславие, майор, – вы избрали верное направление. Хотя, конечно, надеяться разыскать меня за – сколько тому вас времени? – сутки просто глупо. Если у вас нет крыльев за спиной. Ха-ха… – и, словно посчитав, что этого недостаточно, повторил: – Ха-ха-ха… Так о чем это я? Да, вы движетесь в верном направлении, однако путь ваш, с моей точки зрения, слишком скучен. Пора вам познакомиться с моими верными охотничками, моим лучшим творением за все прошедшие годы! Я чувствую – они уже близко. Гораздо ближе, чем вам хотелось бы! – Голос замолчал, будто позволяя людям собраться с их собственными мыслями, однако – в отличие от прошлого раза – никуда не исчез.

Московенко вопросительно взглянул на своих бойцов и, легонько коснувшись пальцем лба, приложил его к губам (отлично понимая, впрочем, что никто из них просто физически не сможет вообще ни о чем не думать). Окунь, естественно, не удержался от язвительного комментария:

– Ну, некоторым из нас это не составит особого труда, командир. Вот если бы вы приказали наоборот – начать усиленно думать – тогда да, тогда, конечно, проблема! – и многозначительно кивнул головой куда-то себе за спину. Отлично понявший, кого он имеет в виду, Зельц криво усмехнулся, но промолчал.

– Андрей, хватит. Не время. Он и так знает о нас, похоже, все. И, значит, будет постоянно опережать нас хотя бы на шаг. Я просто ума не приложу, что делать… – Московенко говорил абсолютно ничего не значащие слова, а сам лихорадочно писал на вырванном из своего командирского блокнота листке, стараясь не думать о появляющемся на бумаге тексте: «Мужики, думайте о чем угодно, только поменьше конкретных деталей операции. Шевелите мозгами, загружайте его любой фигней, только отвлеките от меня. Я постараюсь что-нибудь сделать».

Спецназовцы поняли – вернувшийся в мысли людей голос удивленно-задумчиво пробормотал:

– Хм, прапорщик, я и не знал, что мужские особи вашей примитивной расы настолько подчинены половому инстинкту. Интересно… О-о-оченъ интересно… А вы зверь, лейтенант Окунев. Неужели вам действительно доставляет удовольствие вспоминать лица всех этих сотен убитых вами людей? Хм… Нам надо пообщаться с вами в иной обстановке…

Московенко удивленно взглянул на сосредоточенного как никогда Окуня: если Анаболик, похоже, пошел по пути наименьшего сопротивления, размышляя о приятных его сердцу (и не только сердцу) амурных материях, то Окунев, видимо, истолковал его приказ «думать о чем угодно» несколько своеобразно: чего другого, а фантазии ему было не занимать. Словно в подтверждение этого компьютер-телепат потрясенно переспросил: