Спящий(СИ)

Империя в пыли лежит у ног.

Империи не вечны, только Бог,

Что смотрит на свои творенья с горки...

Кто раньше мал казался, вдруг подрос.

Для нищих царство вымолил Христос.

Быть может, это царство - Украина!..

Там нет великороссов потому,

Что малороссов нет. Конец всему!

Лишь Бог и люди в царстве том, и глина.

***

Если муж не спит со своей женой,

пусть ни с кем не спит!

А его жена

призывает втайне палящий зной,

поцелуев кольца - сейчас, сполна!

Ей пора уйти.

И она уйдёт

к своему самцу, оставляя след

ногтевой - черту на стекле, и мёд

на губах её - словно свет планет

на полночном небе.

Она хрупка,

но внутри прочна и цельна, не смей

преграждать ей путь!

Всё равно река

раздробит скалу, напоит коней...

И возьмёт себе всё, что ты не дал,

унесёт в века, о тебе забыв.

Навсегда.

Прощай!

Утонул причал.

Ибо страсти мощен шальной наплыв.

***

"Без денег ты никто, не нужен, неудобен

В глазах, в сердцах людей. Скажу по существу,

Дурашка нулевой, поддельный, что ли, орден", -

Мне ветеран твердил, что бился за Москву.

В больнице он лежал, взвалив на быльце ногу

Распухшую, её отрезать бы должны...

Но врач к нему не шёл, темнело понемногу.

Светало. Ни детей к больному, ни жены...

Никто не приходил. "А где они?" - "Один я", -

Ответил ветеран; вздохнул, ушёл в себя.

И руки опустил, похожие на клинья,

И сморщился лицом. "Какая там семья...".

А через пару дней он умер. Я-то думал,

Что всякий человек хоть звук, щелчок издаст,

На небо отходя; душою плюнет в угол,

Чтоб тот, кто рядом с ним, нащупал этот пласт...

Да только он смолчал - тревожить отказался

Соседа своего по всяким пустякам...

Ну, помер, ну и тьфу! А ты не дуйся, Вася.

Живи, умей прощать таким вот старикам.

ДУХ

Объят параличом, шевелится едва ли,

Чуть раскрывает рот, что хочет - не пойму.

Совсем не говорит, кивает, щёки впали,

Щетинками пронзив мучную полутьму.

В больших его глазах печаль не потускнела,

Наоборот, блестит подвижной рябью, жжёт.

И что ему сказать - его ли это тело,

В котором терпит он скопление невзгод?

Не знаю. И молчу. Готовлю жидкий супчик,

Размачиваю хлеб, надеюсь, словно врач,

На лучший из деньков; ручаюсь, как поручик:

Всё будет хорошо, ещё помчимся вскачь!

И вижу - верит мне. Я тоже, тоже верю!..

Над ним склонившись, жду - чего, не знаю сам.

Он взор в меня упёр, зубами, точно дверью,

Напористо скрипит, причастный небесам.

ПРИХОЖАНКА

Вот в церковку вошла, и пред иконой стала,

И принесла поклон, любви своей стыдясь -

Не потому что Сын образчик идеала,

А потому что Дух не пресекает связь

Меж небом и землёй, душою и разлукой.

И нет Отцу конца, все ниточки к Нему

Потянутся, сплетясь, как вены акведука,

В единый кровоток, в священную кайму...

И прихожанка, стыд молитвой овевая,

Вдруг знаменьем себя тихонько осенит,

Вздохнёт и помолчит, и снова - словно свая -

Качнётся, и слезу уронит на гранит.

Шевелятся уста, в платочке розоватом

Её лицо блестит и движется слегка -

Под купол, в небеса, где служит каждый атом

Ваятелю глубин и всякого ростка.

Чудны Его дела, мудры, неизмеримы.

Куда ни взглянешь - Он, незыблем, слаще вин,

Десницей гонит ночь, ликуют серафимы,

И льётся свет из Трёх Единых Пуповин.

***

Больные ДЦП, там, у окна застыли.

Льёт дождик из ведра, на ветке плачет грач.

В песочнице песок темнеет - много пыли

В песке, и много слёз; и якобы скрипач

На дубе пилит сук смычком своим целебным -

Играет, о себе не думая. В кустах

Пьянчуга прикорнул с худым велосипедом,

И тявкает щенок, свой лобызая пах.

Звонят к обеду. Все, кто в комнате застыли,

Вдруг дёрнулись волной, как веточки, и рты

Раскрыли поскорей - проголодались (или

Им хочется кричать от страха высоты...).

К ним няньки подошли. И за руки гуманно

Их тянут. Из ведра выходит солнца луч.

Больные ДЦП идут жевать барана,

На лифте едут вниз, закрытые на ключ...

ПОД МОСТОМ

На лодке подойдя к железному мостку,

Я девушку под ним случайно заприметил.

Она смотрела вверх, но взгляд её песку

Подобен был - песку, в который втёрся пепел.

Из левого виска сочилась кровь; к щеке

Кленовый лист прилип, как смерть, неотделимо...

И, накренившись чуть, я надпись на листке

Прочёл, едва дыша: "Люблю другую. Дима".

И потною рукой в свой замшевый пиджак

Я медленно полез - дознаться: это правда,

Что сердце есть во мне и что оно никак

Людей не подведёт, не лопнет, как петарда...

***

Церковка на холме православным крестом

Машет, словно рукою, - зовёт.

Сквозь лес

К ней человек идёт, а над ним Зевес

Громы и молнии мечет, и страшен гром.

Воет зверьё оголтелое, из кустов

Смрадным дыханьем охаживая, во зле.

Светлому духу по чёрной брести земле -

Ой! - нелегко во плоти, но дары волхвов

Тоже тяжёлыми были.

А ты, браток,

Порожняком семенишь, без поклажи, лишь

В сердце твоём невесомо свистит чуток

И порывается в небо прозрачный стриж.

Попридержи его: пусть посвистит, а там

И запоёт, и Христу вознесёт хвалу,

Чтобы, куда б ни пришёл ты, повсюду храм

Был православный и не было места злу.

ДЕРЕВО

Пилили дерево и топором рубили.

Канаву вырыли, чтоб вовремя на дно

Оно легло и там, в своей могиле,

Безмолвно тлело - с нами заодно...

Оно листвою сыпало, скулило -

Как пёс, распятый в ночь на чердаке,

И, наконец, на свежие стропила

Обрушилось - шарахнулось к реке.