Спящий Страж

– На, – мутная голубоватая жидкость плеснулась в стакан. – До дна. Твое здоровье.

Кроха жадно вылакала все до последней капли. На вкус – помои, но жизнь дороже. Есть захотелось пуще прежнего, желудок скрутило в бараний рог. Услышав урчание, Еж недовольно фыркнул и сунул в печь тушенку. А после взялся за шприцы.

– Это – от столбняка. Это – от заразы. Это – обезболивающее. Надо было вколоть его первым, но что уж теперь… Это – не знаю что. Но раз в аптечке – значит, полезно. Наверное. Скоро выясним.

В плечо вонзались игла за иглой, но девушка даже не морщилась. Жжение в ногах, ломота и озноб тянули все внимание на себя. Вооружившись фонариком, сталкер навис над гостьей. Бесцеремонно схватил за подбородок и открыл рот.

– Хм, хорошие зубы. Почти белые. Всего две дырки. Язык высунь.

– А-а-а…

– Сердце болит? Клыки чешутся? Крови хочется?

– Неф.

– Следи за пальцами.

Он поводил рукой перед ее лицом. От такой заботы Арине стало не по себе. С одной стороны, ее одолевали неловкость и страх. Едва знакомый и не совсем здоровый на чердак товарищ творил с ней невесть что. Может, в самом деле лечил, а может, испытывал отрытые в довоенных бункерах препараты. Выживет – хорошо, буду и себе колоть. Помрет – ну и ладно, всего день ее знал. Ведь для Ежа что человек, что лабораторная крыса – все едино.

Но при этом в душе расплывалась странная, но очень уютная теплота, природы которой она не понимала ни на йоту, ибо не ощущала прежде ничего подобного.

Закончив осмотр, Егор взял бинт, ножницы и какую-то мазь с острым запахом хвои и тухлых яиц. Сел в свободное кресло, положил ноги страдалицы себе на колени и принялся бережно, почти с хирургической точностью срезать ошметки носков.

– Удивительно, – шепнула Кроха, пристально наблюдая за шустрым блеском ножниц. – Думала, наорешь за ковер.

– Если бы от крика он становился чище – орал бы до последнего пятнышка.

Она улыбнулась.

– У тебя есть семья?

– А что? – спокойно прозвучало в ответ.

– Просто интересно.

– Есть, конечно. Папа – метро, мама – поверхность. Родился в аномалии с пулеметом наперевес и топором в зубах. Мутанты хором пели оду, восхваляя приход пророка, и сами руины прошептали мое имя. – Он усмехнулся. – Байки, что ли, не слышала?

– Слышала. А как на самом деле?

– Как у всех.

– Ты ведь застал прошлый мир? Каким он был?

– Книжки почитай.

Арина вздохнула и уставилась на пляску огненных язычков. Глаза слипались, но она тряхнула головой и потерла тяжелые веки. Поспать всегда успеет, а насладиться столь чудным вечером вряд ли еще удастся.

– Елки не хватает. Вон в тот угол, а то пустой, серый. Хорошо бы там смотрелась. Только живая, а не из железяк. Что тебе дарили в детстве?

– Не пойму, язык чешется?

– Чешется! Люблю поболтать. Жаль, не с кем.

– Заведи воображаемого друга и задалбывай, сколько влезет.

– Настоящего хочу.

– Ничем не могу помочь. У Деда Мороза попроси.

– Ты же не всегда был таким бирюком. Ай!

Еж стянул концы бинта и взялся за другую ступню. Закончив, отвлекся на тушенку. Сочная говядина в кипящем бульоне отправилась по тарелкам. В бункер словно бросили дымовую шашку с невообразимо ароматной начинкой. Терпеть не было никаких сил, беглянка с жадностью ханурика набросилась на еду. В загашнике скопилась уйма деликатесов, с которыми сталкер расстался на удивление легко. Консервированный хлеб, печенье, утиный паштет, черный чай и молочный шоколад. В метро за половину этого добра отдали бы целое состояние.

Девушка утонула в разнообразии вкусов, в кои-то веки забыв об усталости, боли, ужасах – пережитых и тех, что еще ждали впереди. Зудящее волнение временно уступило место надежде.

– У нас обязательно все получится. – Кроха облизнула ложку. – И все будет хорошо. Такое вот предчувствие.

– Это не предчувствие, – Егор откинулся на спинку и протянул ноги к огню, разбавив феерию запахов не самой приятной ноткой. – Это димедроксидин-У.

– Что-что?

– Особый сорт успокоительного. Военная разработка. Чтобы трусам, паникерам и маменькиным сыночкам не сносило крышу после первого же выстрела.

– Прелестно, – девушка хмыкнула. – То-то ты перестал казаться таким поросенком. А это просто уколы подействовали.

– Лучше?

– А что? Переживаешь?

– Переживают малолетки и балбесы. А я – прагматик. И мне надо знать, еще колоть или хватит. Нет никакого желания тащить тебя завтра на горбу.

– Ты не прагматик. Ты поросенок.

Он нахмурился.

– В дегазатор сейчас пойдешь.

– Не пойду, – Арина сладко зевнула и потянулась. – Все затекло. Расскажи про Погост.

– Что рассказывать? – в огонь упало полено, взвив искрящий смерч. Льдисто-голубые глаза сталкера вспыхнули. – Аномалия как аномалия.

– Хотел бы узнать ее тайну?

– Нет там никакой тайны. Только миражи и радиация. Последнее пристанище для тех, кого здесь уже ничто не держит.

– Выходит, суровому, непобедимому и бесстрашному Ежу есть, что терять?

– Разумеется, – искренне ответил он, не заметив издевки. – Жизнь.

– И все?

– А этого мало?

– Не знаю, – Кроха хлебнула чаю и пошевелила пальцами ног.

– Потому что малая еще.

– Подросту – пойму? Бухтишь, как старый дед. Тебе же не девяносто.