Спят курганы темные

А вот дальше все пошло наперекосяк. Поляка и нашего человека Панкратов так и не дождался, а позднее ему доложили, что разведка ополченцев перехватила беглецов, и под сильным конвоем их уже доставили в Первомайское под Снежным.

На Панкратова, который доложил мне все это, было жалко смотреть. Он усиленно потел, хотя день сегодня я назвал бы не особенно-то и жарким. Пот ручьями стекал по его лицу, а на лопатках набухали два влажных пятна.

– Пане майоре, – растерянно бормотал он, – прошу подтвердить руководству, что я сделал все что мог. И если так получилось, то в этом нет моей вины. Ведь это так, пане майоре.

– Гм, подтвердить-то мне не трудно, но… – я не стал обнадеживать Панкратова, зная, что в нашей конторе Наливайченко[24] строго карал за промахи в работе. Он обожал находить среди сотрудников Конторы российских агентов и поднимать шум о том, что доблестные защитники Нэзалэжной спасли державу от страшной опасности. Так что Панкратов мог запросто лишиться должности и погон, а потом угодить за решетку или просто «покончить жизнь самоубийством двумя выстрелами в голову».

– Пане майоре, – Панкратов чуть не плакал, – подскажите, что делать. Я рассчитываю на ваш ум и на ваш опыт. Может быть, еще можно исправить дело?

– Ага, – усмехнулся я, – взять штурмом Саур- Могилу, перебить всех ее защитников и вывести из темницы нашего польского друга и того олуха, который не мог доставить освобожденного им человека туда, куда надо.

Панкратов совсем пал духом. Мне показалось, что еще чуть-чуть, и он упадет передо мной на колени и станет целовать мне руки.

– Ладно, капитан, – вздохнул я. – Нет безвыходных положений. Просто есть положения, в которые нет входа. Все будет зависеть от того, как отреагируют на все эти неприятные для вас известия в Киеве. А может, даже и не в Киеве… Ведь пан Моравецкий прибыл к нам из Варшавы с определенным заданием. А, как известно, полякам американцы поручают дела, в которых не желают запачкаться самим. Так что…

Капитан зябко повел плечами. Похоже, что его из жара бросило в озноб.

В этот момент ко мне в кабинет заглянул дежурный офицер с листком бумаги.

– Пане майоре, – сказал он, протягивая мне этот листок, – вам радиограмма из Киева.

Я прочитал то, что в нем было написано, и жестом руки отпустил дежурного.

– Как я и предполагал, капитан, дело принимает скверный оборот. Завтра мы будем иметь счастье лицезреть гостей из Киева. Точнее, делегацию, которая приедет по нашу души, дабы потом провести «материализацию духов и раздачу слонов».

– К-ка-каких слонов? – испуганно проблекотал Панкратов.

Я тяжело вздохнул. Похоже, что капитан не читал бессмертное произведение Ильфа и Петрова. Ну, ладно, с Панкратовым надо разговаривать языком примитивным, дабы у него от напряжения не случилась грыжа головного мозга.

– Давайте подумаем, – сказал я, – как нам спасти этого проклятого поляка. Про вашего болвана я молчу – лучше бы ему не попадаться на глаза киевским гостям. Можно, конечно, организовать спецоперацию по силовому освобождению пана Моравецкого. Но сил, имеющихся у нас в наличии, для этого явно недостаточно. Нам нужны не дуболомы, которые, наглотавшись таблеток, прут на пулеметы, а люди, имеющие опыт проведения спецопераций.

– Пане майоре, – подал голос Панкратов, – а где же мы найдем таких людей?

– Мы с тобой – нигде. А вот наши гости, те могут. Они могут прислать группу польских «коммандос», которые базируются в Люблинце, или даже американских парней из Бёблингена[25].

– Пане майор, а что, такое возможно? – дрожащим голосом спросил Панкратов.

– Если поляк, который так глупо угодил в плен, действительно нужен своим начальникам, то вполне.

– Пане майоре, а что, если попросить Яроша нам помочь? Вы же знаете, как он обязан нам, и особенно пану Наливайченко. Пусть они начнут штурм Саур-Могилы и тем самым отвлекут сепаров. А мы с теми коммандос, которых нам дадут – а я уверен, что их дадут, – воспользовавшись неразберихой, просочимся в тыл сепарам и освободим поляка.

– Идея неплохая, – похвалил я Панкратова. – А если защитники Саур-Могилы ухлопают десятка два обормотов Яроша, то туда им и дорога.

Капитан поморщился, но промолчал. Я понял, что лучше с ним на такие скользкие темы не говорить, и решил сменить тему разговора.

– Капитан, давай пока займемся делом. Я просил, чтобы сюда ко мне доставили «пришельца из прошлого». Надо его допросить, чтобы к приезду гостей из Киева мне было что им продемонстрировать. Думаю, что такое внимание к нам связано и со столь чудесным воскресением. Не напомните, как его зовут?

– Сотник армии УНР Зинчук. Вот только…

– Что еще?

– Наши хлопцы взяли еще одного очень странного типа. Говорил на суржике, а одет был, по словам сержанта Васюры, который приказал его арестовать, в непонятную униформу. Его бросили в клетку к другим подозрительным штатским. А когда пришла смена караула, все наши, которые там были, были мертвы, а задержанных и след простыл.

– Как его звали-то?

– Сержант Васюра запомнил только, что «Семен». И что он похож был на офицера.

– А сам сержант где?

– Здесь, в расположении.