Спят курганы темные

То, что произошло на хуторе, было прямо как картина Репина «Не ждали». Таныш снял часового из винтовки с глушителем, и в оба дома мы ворвались, как мстители из голливудских фильмов. Вот только это было ни разу не смешно – и, к счастью, мы спасли почти всех. Почти всех – дедушку и бабушку эти нелюди расстреляли в самом начале «веселья», а женщины и даже дети… если на них и была одежда, то лохмотья – те забавлялись поначалу тем, что срывали ее со своих жертв. К счастью, до изнасилований дело не дошло.

Я заранее приказал поубивать всех, кроме старшего и еще одного, который сразу же поднял руки, запричитал, что сдается, и, судя по запаху, наложил в штаны. Но личность их командира оказалась для меня сюрпризом – это был не кто иной, как мой младший братец. В последний раз я его видел во Львове – приехал выпрашивать денег на «курс менеджмента в Прибалтике». Тогда я не знал, что это за «курсы менеджмента», и дал ему даже больше, чем он просил – все-таки родная кровь. Так что боевиком он стал на мои деньги, как мне ни горько в этом признаваться…

Ну что ж, подумал я, может, не зря мой позывной – Остап, а его зовут Андрий (он уже давно не отзывался на Андрея, хотя именно так он записан в свидетельстве о рождении, выданном в Петропавловске-Камчатском). Я его, конечно, не породил, но после того, что здесь увидел, я бы его и убил, если бы не было важно передать его нашим. И я, приставив ствол пистолета к его спине, спросил:

– Ну что, брате, помогли тебе твои ляхи с пиндосами?

И залепил его поганый рот – его ответ меня ну уж совсем не интересовал.

Мы ушли практически сразу после – мне не давала покоя та, другая группа, направлявшаяся к Первомайскому. А когда мы выходили, ко мне подошел Таныш:

– Командир… часовой был не один. Второй ушел в лес до нашего прихода.

Ночь с 7 на 8 августа 2014 года. Первомайское у Снежного.

Майор СБУ Кононов Леонид Андреевич

– Ну что, кацап, сдрейфил?

Это Фрэнк – или как там его на самом деле – прошептал на чистом русском языке, когда мы увидели Первомайское. Меня взяли, подумал я, в первую очередь в качестве проводника – ведь кто из них хорошо знал эти места и сумел бы провести их так, чтобы мы незаметно обошли все секреты? А еще у меня возникло впечатление, что Фрэнк не очень-то мне доверяет и хочет, чтобы я всегда был у него под присмотром. К тому же не исключено, что я не переживу эту ночь – эти парни не любят лишних свидетелей. Пиф-паф, и вы покойники… А потом мой хладный труп спишут на донецких. Кто потом докажет, из чьего ствола вылетела пуля, отправившая меня в Страну вечной охоты?

Я вновь хорошенько подумал, правильную ли сторону выбрал. Да, после развала нашего общего государства – я, в отличие от миллионов других, считал и считаю это огромной трагедией – все же решил остаться в Киеве. Конечно, главной причиной были родители супруги, да и более или менее налаженная жизнь – в Москве пришлось бы вновь начинать все практически с нуля. Но еще был разговор с одним коллегой, который мне врезался в память. Вот что сказал человек, который, как я считал, всегда отличался здравым рассудком и практичностью:

– Видишь ли, Леня… Украина – та же Россия, только климат и кухня здесь получше будут. Да и унаследуем мы все то, что СССР здесь построил – те же заводы и пароходы, как у мистера Твистера. Газеты, конечно, уже не те, ну и хрен с ними. Думаю, что со временем Украина станет «лучшей Россией», только и всего. Конечно, здешние краснобаи врут про «вторую Францию», которую мы якобы построим лет этак через пять. Но жить мы будем намного лучше, чем раньше. И всяко достойнее тех, кто живет сейчас в Москве или Петербурге. А за русский язык и культуру не беспокойся – они будут цвести и развиваться вместе с украинскими. В конце концов, я знаю, когда надо говорить «кiт», а когда «кот».

Увы, все произошло с точностью до наоборот. Пароходы и заводы распродали, деньги от этой распродажи разошлись по бездонным карманам новоявленных буржуев, от культуры – именно культуры, а не кривляния Верки Сердючки – мало что осталось, русский язык вытесняется не только из общественной, но постепенно и из частной жизни. После победы первого «оранжевого майдана», будь он проклят, этот процесс резко ускорился, а после второго… Теперь все семимильными шагами идет к запрету всего русского – впрочем, и украинские вышиванки всего лишь нарядная декорация к продвижению ценностей, чуждых не только здешним русским, но и подавляющему большинству украинцев.

Мне нередко вспоминались слова третьей головы «Дракона» Шварца: «Меня утешает, что я оставляю тебе прожженные души, дырявые души, мертвые души…» Так оно, в общем, и произошло с очень многими в нашей стране. И жить становится все хуже и хуже… Да и дракон только набирает силу. К нему в глотку с тупым упрямством лезут недоумки, которые не могут понять – все закончится кровью, большой кровью.

– Кононов, ты ничего мне не сказал про стену и ворота, – снова зашипел пиндос.