Спички

Шедевров слыхано – неслыхано, талантов видимо – невидимо,
Вопит стих каждый: «шит не лыком я», и строчка Петина и Витина,
И рифма Пашина и Дашина как глаз горит с хвоста павлиньего,

И надо всем зияет скважина предмартовского неба синего.

Предмартовского, как (послушайте, созвучно) неба предынфарктного,
Растает лёд февральской лужищи, метнутся руки из-под фартука,

Вздохнёт зима, хватаясь за сердце, ногой скользнёт, за стену схватится,

Апрель, апрель на снег позарится, сквозь тротуар ручьём покатится,
Ему ли дело до покойницы, домохозяйки-белоснежницы,
Его трапеции, пропорции, черешни, тополя, скворешницы,
Его курение озёрное, его Курляндия балтийская,
Его свобода беспризорная на шитом облаке батистовом…

Живи за нас, апрель наш мартович, умри за нас, зима февральевна,

Ходи вприсядочку за нас, кумач, да не по струнке, да неправильно,
Скажи, воробушек, как выжил ты, а мы смекнём, да мы поучимся,
Да от зимы, как от сумы, тюрьмы, мой друг, заречься не получится.

Пригородное

Горький кофе, сладкий снег,
В сердце зимние симптомы:
Ветра сдавленные стоны,
Облаков слепящий бег.

С нежной лиственной молвой

Нежеланье распроститься,
В глубине, над головой
Растворившиеся птицы.

Прошлого полукольцо,

Новый год, грядущий в дымке,
Уголовника лицо
На листке, призыв к поимке.

Сын, что из дому исчез,

Мать, что видели в халате…
Разговоры о квартплате,
Обнажённый, грязный лес.

Пива полупуст баллон,

Взоры вдаль полупустые,
Щен, сбежавший на балкон,
Треплет простыни простые.

Время мчит без перекура,

Настоящее темно,

По двору гуляет кура,

В дымке светится окно.

Масленичная картина