Спички

1

Во свезло! – за селом москвичи нахватали усадеб:

Есть занятье теперь Тоньке с Юркой, соседской семье
У соседей в саду, а не то – хоть бомжуй Христа ради,
Безработной четой, по земле.
Торговали чернику, грибы, браконьерскую рыбку
Трассы вдоль – москвичам.
Днём, встречаясь с соседкой, хоть вымучит Тонька улыбку,
А чума – по ночам:
Нет робят, рубль имущества, чем Антонине гордиться,
Спросит мать, что соврёшь?
Стыд ест очи, как встреча с маман… кровь, не лги, не водица…
Да и Юрка, напьётся, хорош —

А теперь – благодать и лафа! Засвистайская вилла,

Ох, богата! Ох, пахоты там! Ну – коттеджище – сила! —
Комнат двадцать, и три туалета (на три этажа),
Есть, конечно, и русская баня, и два гаража.
………………………………………………
А за эти рубли
Рой, да сей, да поли….

2

Засвистайский Глеб Дмитрич гоняет авто с прибылью́ —

Из Германии. Крут… А вот на-ть – озадачен, как мальчик.
Засвистайской Глафире свербёж: захотелось свинью.
Их, свиней, часто держат взамен теперь кисок-собачек.
«Несолидно свинью», – Глебу Дмитричу кажется, – «гм…
Несолидно… Но Глашку обижу – ни за что ни про́ что…
Карлик-pig… мини-свин… что-т’ я слышал, а ну, поглядим»,
И пошёл в кабинет, там был комп, электронная почта…
«Есть тайваньский профессор», – Глеб вспомнил, – «а звать Ву Шин-Чих,
Инженерию генную он применяет на свинках.
Хрюшки светятся те. Сам-то Чих неплохой мужичок,
Мой парижский приятель»… – качнулся в скрипучих ботинках
Глеб мой Дмитрич, да сел за компьютер… Что ж, в мае к нему
К именинам Глафиры доставлен был свин, звать Му-му,
А девятого мая, в день жениных именин,
Муж коробку несёт, рассыпая дугой серпантин,
Хлоп коробку на стол, ах, завязки из красного шёлка.
Перестали жевать все уста, и разинулись.
Ножниц звонкий щелчок… из-под крышки вдруг визг поросёнка!
С Глашкой чуть не инфаркт, стульев скрип: отодвинулись.
Глеб кричит: «Не пугайсь»! – гаснет лампа. Фонарь. Синий луч,
И сияет свинья, как светило, возникнув из туч.

3.

Тонька ж – очень желала матрац себе фирмы Schlaraffia:

«Ортопеды немецкие, а не хухры, Юр, мухры.
Немцы пашут на совесть, а тут мебель делает мафия.
Заработаем, купим, а то вся спина, Юр, – бугры»!
Что ж, купили. Назавтра ж, рыдаючи, Тонька моя, —
«Там, у них», – молвит, – «Юр, на таком же матраце… свинья».
Юр, свинья на матраце немецком, как наш, слышишь, Юра?
Да зелёное рыло у ней, да зелёная шкура»!

4.

Юрка вынес на свалку матрац, хоть и дома – скандал.

Случай был, Глеба Дмитрича вёз, и вопросец задал:
«Убиралась недавно в коттедже моя Антонина,
Говорит, держишь в спальне Гле-Дмитрич, зелёного свина»…
Рассмеялся Глеб Дмитрич: «Тайванец, а звать Ву Шин-Чих,
Этот фокус проделал, помрёшь, зажигает мужик»!
Вот и весь разговор. И забыл бы Глеб Дмитрич, небось,
Юркин хмык, кабы после в суде повторять не пришлось,
Потому что когда эту свинку нашли в речке Шоше,
«Не искать виноватого», – Дмитрич подумал, – «не гоже».
Юрке дали условно и, вроде бы, казус забыт,
Только Тонька сорвалась с цепи, пьёт, орёт и блудит,
Юрка терпит, он Тоньку не бьёт, не прощается с нею,
Да разбил сгоряча мотоцикл. Вот, везёт дуралею,
Жив-живёхонек, сломаны ноги, но шея цела.
«Что ж мадам Засвистайка? – Свинью вдругорядь завела»?
Глеб не дал, говорит: «Ты бы, дура, – дитё родила».