Спиноза

По этой версии, Карл Людвиг велел Фабрициусу пообещать Спинозе полную свободу, а также удовлетворение любых его просьб, а воспитатель принца, скрипя зубами, выполнил приказ господина, но при этом уже по собственной инициативе выразил надежду, что Спиноза не воспользуется этой свободой «для потрясения основ публично установленной религии». В результате письмо получилось явно двусмысленным.

Спиноза думал над ответом долго — почти месяц. И его можно понять: предложение было и в самом деле крайне лестное и заманчивое. Но обещание свободы с одновременным завуалированным предостережением никак не касаться вопросов религии его отталкивало. По сути, это было обещание золотой клетки. Очень большой и комфортной, но все равно клетки. Кроме того, Спинозу испугала столь крутая перемена в жизни; то, что преподавательская деятельность не оставит ему достаточно времени для философских занятий. И потому 30 марта он отправляет Фабрициусу следующий ответ:

«Славнейший муж!

Если бы я когда-либо стремился занять кафедру на каком-либо факультете, то, конечно, я мог бы желать лишь той, которую мне предлагает через Вас Светлейший Курфюрст Пфальцский, особенно ввиду свободы философствования, предоставляемой мне всемилостивейшим Князем. Не говорю уже о том, что я давно мечтал жить под властью Государя, мудрость которого вызывает всеобщее восхищение. Но так как я никогда не имел намерения выступать на поприще публичного преподавания, то, как долго я ни раздумывал, я не могу побудить себя воспользоваться этим прекрасным случаем. Ибо, во-первых, я думаю, что если бы я занялся обучением юношества, то это отвлекло бы меня от дальнейшей разработки философии; а во-вторых, я не знаю, какими пределами должна ограничиваться предоставляемая мне свобода философствования, чтобы я не вызвал подозрения в посягательстве на публично установленную религию. Ведь раздоры рождаются не столько из пылкой любви к религии, сколько из различия человеческих характеров или из того духа противоречия, в силу которого люди имеют обыкновение искажать и осуждать всё, даже и правильно сказанное. Испытав это уже в моей одинокой жизни, я имею тем большее основание опасаться всего этого по достижении высшего положения. Итак, Вы видите, славнейший муж, что не надежда на какую-либо лучшую участь удерживает меня, но лишь любовь к спокойствию, которое я надеюсь до некоторой степени обеспечить себе воздержанием от публичных лекций. Ввиду всего этого покорнейше прошу Вас попросить Светлейшего Курфюрста, чтобы мне было позволено подумать еще над этим делом, не лишая благосклонности всемилостивейшего Государя, преданнейшим почитателем коего я являюсь. Вы премного обяжете этим, славнейший и благороднейший господин, всецело Вашего

Б. д. С. Гаага, 30 марта 1673 г.»[220].

Это был вежливый и достойный ответ, а выбор, сделанный Спинозой, — выбором истинного философа. Жизнь подтвердила мудрость этого шага: спустя год французские войска вошли в Гейдельберг, и университет как оплот кальвинизма был закрыт, а все его профессора разогнаны. Так что, как видим, отказавшись от профессуры, Спиноза избежал многих неприятностей.

* * *

Впрочем, даже самые большие мудрецы иногда делают большие глупости, что доказывает история, произошедшая со Спинозой в том же 1673 году.

Одним из главных героев этой истории является полковник Жан Батист Стоуп, командовавший размещавшимся в Утрехте Швейцарским полком и являвшийся во время франко-голландской войны комендантом гарнизона, а де-факто правителем этого города.

Стоуп был представителем того самого типа авантюристов, которых во множестве подарили миру именно XVII–XVIII столетия. С одной стороны, по понятиям того времени, он был хорошо образован и неплохо владел пером. В то же время на протяжении всей жизни жажда острых ощущений бросала его из одной авантюры в другую, и он сам не мог бы точно сказать, где и на чьей стороне окажется завтра.

По образованию протестантский пастор, Стоуп одно время подвизался у Кромвеля, входил в его окружение и, как предполагают историки, не раз выполнял особо секретные поручения. Дальше он начинает армейскую карьеру, снова в силу талантливости самой своей личности неплохо проявляет себя на этом поприще, но восстановление английской монархии заставляет его бежать из Англии. В результате бывший протестантский пастор оказывается в качестве полковника в армии Франции, воюющего за короля-католика против своих единоверцев голландцев. Возможно, для того, чтобы оправдать этот крутой вираж в собственных глазах, Стоуп написал и издал книгу «Религия голландцев, изложенная в шести письмах, написанных офицером Королевской армии для бернского пастора и профессора теологии».

В этом сочинении полковник утверждает, что в Голландии множество разнообразных религиозных сект и течений, так что, дескать, трудно сказать, есть ли в этой стране вообще какая-либо господствующая религия. Точнее, пишет Стоуп, голландцы давно уже служат «золотому тельцу» и ради денег с легкостью готовы отказаться от каких-либо религиозных убеждений.