Спираль

Как и предполагала Зина, их, прибывших на перрон огромного вокзала в Берлине, встретили представители посольства, два работника Коминтерна и группа немецких рабочих, которые и пригласили их на свой завод посмотреть в действии то, что уже несколько лет работает, а они только начинают изобретать.

«Но у нас будет наше, советское, рабочее, пролетарское!» – любил орать с трибуны директор института, объясняя, зачем они изобретают то, что давно запатентовано в США и Германии и успешно работает.

После цветов, рукопожатий и пламенных речей прямо на перроне их посадили в автобус и повезли в гостиницу. В автобусе Зина быстро заняла место у окна. Рядом на сидение опустился Павлов. Ничего не говоря, он внимательно наблюдал за ней. Именно наблюдал, не пялился, а как-то украдкой поглядывал. Но молчал. Пускай! Все равно! Так мало времени, надо увидеть как можно больше.

Месяц в Берлине пролетел незаметно. Каждый день они завтракали в ресторане гостиницы, ничего особенного, но для Зины и остальных простых сотрудников из Советской России такие завтраки были невиданным лакомством: яйца пашот, ветчина, маленькие свежие немецкие булочки, масло, кофе. Зина впервые попробовала кофе, которое наливали официантки в белых фартуках и наколках на волосы из больших сверкающих кофейников. Потом в автобус и – на завод. Там работа и обед в заводской столовой. «Вот как капиталисты проклятые рабочих угнетают», – зло и грустно неосторожно сказал в сердцах какой-то инженер из Харькова. Обеды были вкусные и разнообразные, но при этом бесплатные. «Это все за счет предприятия», – на ломанном русском сказал им их куратор от немецкой стороны – простой рабочий Маркус. Он же и пригласил всю группу к себе домой в воскресенье. Жил Маркус в большом доме на окраине Берлина с женой и тремя детьми. Жена накрыла стол: тушеная капуста, колбаски, картофельный салат. «Моя Аннет из Баварии», – почему-то посмеиваясь, пояснил им Маркус. Для Зины было странно видеть такой пусть простой, но большой дом, нарядно одетых и сытых детей, изобилие на столе у простого рабочего. Маркус выучил русский, стажируясь еще молодым парнем на заводе, которым владел его хозяин до революции на Урале. Он называл владельца завода «наш хозяин», но говорил это без подобострастия, без унижения, а как-то с уважением. Сейчас хозяин многое делал для рабочих: и столовая бесплатная, и система премий, и кредиты. «Очень нелегко сейчас в Германии простым людям, – говорил Маркус. – Но наш хозяин помогает нам как может». Вася Половников, рабочий из цеха, попавший в делегацию за активное участие в спортивной и общественной жизни своего завода, горячился:

– Да он вас эксплуатирует! Он – буржуй и кровопийца!

Маркус только посмеивался в ответ. А при этом член Компартии. Что же у них за жизнь такая, что даже партийные – такие?

Ими занимался не только Маркус, но и другие немцы: и рабочие, и инженера. Среди инженеров были такие, что говорили по-русски, кто лучше, кто хуже, они или учились, или работали в России. Один из инженеров представился при первой встрече Лопатиным. Несдержанный Вася сразу выдал: «А вы что, из бывших?» Лопатин не растерялся и сказал, что нет, его отец из бывших, а он приехал сюда ребенком и кроме немецкого подданства другого не имеет. Но особист все равно потребовал герр Лопатин от работы с ними отстранить.

С людьми из их института работал постоянно инженер Шульц, высокий сухой блондин, не говоривший по-русски. Потому с ними постоянно была переводчица фрау Мозель. Зина слушала Шульца внимательно, а потом сравнивала, что поняла она и что говорит им фрау Мозель по-русски. Специальный лексикон был у нее нулевой, этому ее Дуся научить не могла, но остальное она понимала великолепно.

По вечерам их водили в музеи и на концерты и просто гулять по городу. Но всегда группой. И всегда неприятный тип в сером костюме с колючими глазами был среди них.

В гостинице Зина жила со своей вагонной попутчицей в одной комнате. Аделаида, так ее звали, рано ложилась спать, вставала по будильнику, в свободное время читала толстую книгу. Зина посмотрела, что это. Оказалась «Анна Каренина» графа Толстого. С Зиной она особо не разговаривала. Их группа занималась своим, Зинина – своим. В их группу, кроме нее и Павлова, входили люди с завода, на котором планировалось внедрять изобретение их института. Но уже спустя какое-то время Зина поняла, что ничего они изобретать больше не будут, а СССР покупает старую установку в Германии и везет ее на их завод. Но все представят так, что это их изобретение. Черт, кругом ложь! Кругом!