Спираль

Он прекрасно понимал, что от сослуживцев не укрылась непривычная нервозность нового директора. И дома ему не было покоя. Почти каждую полночь он вставал, терзаемый бессонницей, шел в кабинет и, устроившись там, курил сигарету за сигаретой. Обеспокоенная супруга не раз уже сетовала на его теперешнюю должность, которая вовсе не нужна, если он и дальше будет так дергаться и замыкаться в себе.

Ответ всегда был один: дай время — я освоюсь и с новым окружением, и с большой нагрузкой, и с ответственностью.

* * *

Элегантный белый костюм молодого человека привлек внимание Отара Кахишвили еще во время его прошлого визита — ничего похожего директор ни у кого не видел, и это только подхлестнуло его любопытство.

«Он один или снова с белокурой длинноногой девицей?» — промелькнуло в голове директора. Он степенно оставил кресло, не спеша подошел к окну и выглянул на улицу.

Красные «Жигули» стояли на старом месте перед институтом, точно и не уезжали. Белокурая девушка сейчас не опиралась о машину, а, скрестив руки на груди, прохаживалась около нее. На сей раз на ней была белая мини-юбка и голубоватая майка. Кахишвили не обманулся, у девушки в самом деле оказались прелестные ноги. На красном фоне сияющей машины ее золотистые волосы выглядели еще более эффектно.

Директор института, стараясь скрыть свою заинтересованность, невозмутимо отвернулся от окна.

— Ничего особенного! Обычная стандартная девчонка! — насмешливо заметил Рамаз.

Кахишвили бросило в краску. Он не предполагал, что молодой человек поймет, зачем он выглядывал в окно.

Кахишвили не обладал ни артистизмом, ни чувством юмора, чтобы разрядить обстановку и выкрутиться из неловкого положения. Он чувствовал, что странный гость без труда раскусил его, и предпочел промолчать. Как будто не слыша, что сказал молодой человек, директор с задумчивым лицом подошел к креслу, немного отодвинул его назад и с видом глубокого утомления тяжело сел.

— Слушаю вас! — негромко сказал он, кладя ногу на ногу и откидываясь на спинку кресла.

— Ваши слова позволяют мне надеяться, что вы готовы к получасовой беседе со мной?

— Да.

Отар Кахишвили воображал, что деловая поза и краткие, односложные реплики придадут ему строгий и академический вид.

— Одновременно я надеюсь, что никто не помешает нашей беседе. — Коринтели спокойно достал сигареты. — Вы позволите?

— Курите, — директор взглядом указал на пепельницу.

— Вы, правда, предпочитаете «Космос», но, может быть, на сей раз не побрезгуете «Винстоном»? — Рамаз с многозначительной улыбкой протянул ему пачку.

«Откуда он знает, что я люблю „Космос“?» Кахишвили в недоумении оглядел стол, полагая, что посетитель, видимо, заметил на нем пачку «Космоса», иначе трудно объяснить осведомленность незнакомого человека, но не нашел ничего, даже пепельница была пуста.

— Я много чего знаю. Однако давайте познакомимся. Вернее, я хорошо знаю вас, профессора Отара Кахишвили, ныне директора астрофизического института. Вы же не имеете представления, кто я.

Кахишвили не понравилась насмешливая улыбка, змеившаяся в уголках губ.

— Я — Коринтели, Рамаз Михайлович Коринтели. Студент третьего курса заочного отделения физико-математического факультета университета.

— Очень приятно. Чем могу служить?

— Вас беспокоит повышенная желудочная кислотность, не так ли?

— Допустим, вы правы, — поразился и рассердился Кахишвили, — неужели мое здоровье так тревожит вас? Я уверен, что вы пришли ко мне не затем, чтобы посочувствовать.

— Ваша взяла! Скажу прямо. Вы должны принять меня на работу.

— На работу?! — Больше всего Отара Кахишвили возмутило ультимативное требование гостя.

— Да, на работу!

— Как я могу принять вас? Во-первых, у нас вообще очень мало мест, соответствующих вашим знаниям; во-вторых, все штаты заняты и свободного места не предвидится.

— Вы являетесь директором солидного исследовательского института. И что стоит профессору Отару Кахишвили создать еще одну штатную единицу?! Зато наша совместная работа принесет вам немалую пользу.

Нервы Кахишвили натянулись до предела, его подмывало вскочить и взашей выставить этого молодчика, но он сдержал себя, подавив злость. Немного успокоившись, прищурил один глаз и иронично спросил нахала:

— Значит, наша совместная работа принесет мне немалую пользу?

— Да, именно вам! Разумеется, и мне тоже. Я уверен, что вы не пожалеете, не только не пожалеете, но и поймете с течением времени, какое доброе дело сделали самому себе!

— Нельзя ли узнать заранее, какое все-таки доброе дело я сделаю самому себе? — Директор института постарался вложить в произнесенную фразу в сто раз больше иронии, чем позволял ее объем.

Рамаз пренебрег нарочито подчеркнутой насмешкой. Он знал, что в несколько минут одержит ошеломляющую победу. Он наслаждался уничижающим взглядом бывшего заместителя. И понимал, что, чем больше Кахишвили будет третировать его, чем больше будет унижать и язвить, тем более впечатляющей и триумфальной будет победа, тем слаще окажется месть.