Спираль. Книга первая: Химера (СИ)

— Максим. — Сомов поднялся. — Меня зовут Максим Сомов, Прародитель. Запомни. — Закончив фразу, он сделал несколько шагов, уходя, но неожиданно вернулся. — И не расстраивайся ты, всё–таки, так. У нас достаточно времени и ресурсы целой планеты, чтобы восстановить свои виды. И, кстати, дать этой планете шанс. Если ты, конечно, справишься с неживыми разведчиками. Всё, адьос, амиго. Короче, будешь готов — зови. Возможно, я смогу быть полезен и в этом, с дронами, в смысле.

Сомов давно ушел, а Пётр продолжал сидеть, размышляя. Дождь закончился, даже местами асфальт успел высохнуть, и словно по команде вспыхнули фонари, торопя сумерки.

Впереди самое важное из его Служений. Во славу Роя.

========== 2. Триарии, Совет. Спустя двести восемьдесят семь лет после Катастрофы. ==========

Жара стояла невыносимая, третий день ни ветерка. В раскаленном воздухе уже даже соль от моря не ощущается. Как в пустыне. Трава начала желтеть, «гореть». Даже там, где стояли поливальные установки появились проплешины, но сегодня они не включились — вода нужна была для теплиц, и теперь судьба тонкого зеленого ковра уже предрешена. А может, и вообще всего живого, если Совет примет решение.

Ясли затихли. Через пару часов от горы ляжет тень, и они оживут, взорвутся звуками. Дети Новали мало чем отличаются от человеческих по производимым децибелам и вообще активности, но пока тихо. Выпуск через неделю и проведение Совета здесь не случайность. Они предпримут еще одну попытку интеграции малышей. Какую уже по счету — не вспомнить. Инициализации, как теперь говорят сами Новали, ибо про интеграцию знают лишь трое. Как и про некоторые другие важные вещи.

Новали. Слабые больные Потомки, так и не ставшие Разумными. Ощущающие нити Силы, но Разумными все же так и не став. Вот такая насмешка Мироздания. Близок локоть, да не укусишь.

Клирий, второй Триарий планеты, скинул сандалии вступил на траву босиком. Сущность Ликадо, теперь все чаще словно дремавшая внутри постаревшего и стремительно разрушающегося мозга, встрепенулась, реагируя на человеческую эмоцию, и наполняя нити Каркаса силой. Питая его и заставляя петь. Только ничем оно больше им не поможет. Никто не услышит их Песнь. Только мертвые корабли на орбите.

Глаза слезились, но Клирий упорно смотрел на небо, пытаясь дотянуться до кораблей прямо так — с земли сквозь слои атмосферы. Был бы там хоть кто-то, дотянулся бы. Точно. Подчинил, как сделал это Прародитель с Деришем несколько веков назад, но именно благодаря им и нечему там больше было подчиняться. Выжег прародитель Рой, только корабли не смог. И оказались они заперты на планете, как зверь в клетке.

Перед глазами потемнело и спустя миг под руками колючие иголки подсохшей травы. Да, что нашло?! Глупо так энергию расходовать. Особенно сейчас.

Органическая оболочка разрушалась. Это еще не было заметно внешне, тело, прошедшее через руки генетиков, все еще боролось с дряхлостью, но потомок Ликадо знал — осталось недолго. Значит, надо успеть. Нынешний Совет, скорее всего, их последний, для них троих последний, ибо Прародителя Ливия они с Марком пережить не смогут, сил не хватит, и поэтому самый важный. Кстати, стоило бы показаться Ливию до начала.

В усыпальнице тихо и прохладно.

— Приветствую, Прародитель… — спина человека, сидевшего напротив постамента, все еще прямая и твердая, несмотря на возраст. То, что его услышали, было понятно по раздраженному, хоть и едва заметному, движению плеч.

— Вот как тебя не тошнит от всего этого, Коля? Мне иногда кажется, что ты упиваешься этими ритуалами… Ладно Петр наиграться не мог, но ты-то?

— Тебе кажется, прародитель. Совет через час, не стоит потакать человеческому СЕЙЧАС…

Скамейка широкая, но словно нарочно неудобная. Хотя, почему «словно»? Именно нарочно и неудобная. Напоминающая о мимолетности органической сущности.

— Не кряхти, сам это чудовище сюда организовал. — Голос спокойный, чуть насмешливый, но энергия потекла, наполняя нити каркаса силой, как дождь пересохшее русло реки. Щедро. Да, глупость одна с шальным расходом сил там во дворе получилась.

— Если бы тут еще и удобно было, ты бы здесь жил, Лёва, а ведь два с лишним века прошло… — переход на старое, человеческое еще имя, дал облегчение не меньшее, чем лечение чистой энергией.

— Три. Почти три. И почти три века в груди дыра.

— Это человеческое. Твой каркас цел и силен. И еще раз скажу, ты слишком потакаешь…

— Я не потакаю. — Тон не изменился, но словно бичом приложили.

— Прости, Прародитель… — голосовые связки отказывались подчиняться, карканье одно, не слова, но звуки не имели значения. Потомок склонился перед своим Прародителем, заставляя оболочку складываться на физическом уровне. А будь энергии чуть больше, отказали бы не только связки и, пожалуй, на том бы и всё… Как же они неудачно спаялись с такой хрупкой органикой… Петру спасибо. И даже знание, что если бы не спаялись тогда, совсем бы сгинули, сейчас не утешало.

На лоб легла сухая и прохладная ладонь, помогая разогнуться и даря ласку.