Спираль страстей

В среду вечером Евгения приготовила хороший обильный обед и привела с собой пару своих друзей художников. Когда-то за таким ужином Невзоров впервые представил Евгению своим родителям. Они влюбились в нее с самого начала, и она стала любимой гостьей на этих вечерах и быстро стала членом семьи еще до того, как они стали жить вместе.

Когда гости ушли, Евгения принесла свежий кофе. Невзоров встал, взял сигареты, и вернувшись к столу, закурил. Он вдохнул гладкий темный дым "Барклайс". Он начал расслабляться впервые с тех пор, как Оганян пришел со своим поразительным диагнозом.

- Пойдешь завтра на работу пораньше? - спросила Евгения. Она стояла, опершись на локти, и улыбалась ему.

- Наверное, - сказал он.

- Ты говорил, что прошлой ночью ты не спал и двух часов.

- Мне не дает покоя это дело.

- Завтра есть и другие дела.

- Это конкретное расследование очень важно. Этот человек -я уверен, что это мужчина-не похож ни на кого из тех, с кем я когда-либо сталкивался. Настоящий безумец. То, что он делает, не имеет такого большого численного масштаба, хотя это может оказаться таковым, когда мы наконец доберемся до сути. Но меня заинтриговал его ... подход. Множественные или серийные убийцы имеют много общих знаменателей. Есть подобие синдрома, его исторически- психологическое развитие. Большую часть этого можно увидеть в ретроспективе, но не обязательно до того, как убийца будет остановлен или пойман. В этом случае есть что-то заметное с самого начала, что-то, что отличает его от других людей его рода. - Он повертел сигарету во рту, наслаждаясь вкусом дыма. На открытом воздухе он казался богаче, словно тропическая влажность усиливала аромат табака. - Серийный убийца часто испытывает яростную ненависть. Эта ненависть движет им, побуждает его убивать постоянно и жестоко. Объект его ненависти вынужден страдать, и убийца наслаждается силой быть причиной этого страдания. Он хочет видеть, как объект страдает; он хочет слышать, как объект плачет, хнычет; он хочет на самом деле почувствовать страдание объекта своими собственными руками и испытать, как жизнь высасывается или вырывается. Это внутреннее насилие, невероятно напряженное и ужасающее. Это потрясающе. Он может быть классическим тихим парнем, чьи соседи всегда так удивляются, когда обнаруживают, что это переодетый демон, но в конечном счете маскировка сбрасывается, чтобы испытать тот великий момент насилия, который в конечном итоге должен быть удовлетворен. Человек, которого мы ищем, по-видимому, не имеет такой очевидной потребности. Он просто делает жертве прививку, каким-то хитрым способом, и уходит. Очевидно, жертвы не понимают, что с ними произошло. В момент контакта с жертвой ему не только не хватает элементов боли и страха, но может не хватать самой видимости насилия. Поскольку нет способа точно определить, когда жертва умрет от болезни, он не может даже иметь опосредованное удовольствие наблюдать ее смерть издалека. Ему не хватает того жара страсти, который, как я полагаю, должен поглотить серийного убийцу в те последние мгновения, когда он физически сталкивается со своей жертвой и уничтожает ее.

Невзоров был спокоен, его ум искал во множестве направлений, хватаясь за идеи, следы идей, воспоминания и перефразы идей, пытаясь связать понятия, услышанные, прочитанные и увиденные во сне. Его спокойное поведение, длинная небрежная затяжка сигаретой противоречили волнению внутри.

- Я подозреваю, что за этими убийствами мы найдем очень разумного человека, человека, чей ум настолько холоден, что даже страсти убийства не могут его согреть.

- Значит, это исключительный случай, - сказала Евгения.

Это был не вопрос.

- Да, исключительный.

- Почему?

Он смотрел, как завихряется и уплывает от него призрак дыма, серый на фоне темноты, пока не стал темнотой и не исчез.

- Я получаю настоящее ощущение зла от этого человека, - сказал он. - Это такое предчувствие, которое нельзя игнорировать. Оно преследует тебя, как смутное предчувствие, зловещая тревога, витающая где-то в глубине твоего сознания, которая заставляет тебя внезапно просыпаться посреди ночи и лежать неподвижно с колотящимся сердцем, гадая, что же тебя разбудило, и зная, что это было что-то. Это может быть самое близкое к противостоянию неизвестному, эта сторона смерти. Когда человек ощущает, что оно стоит в темноте, ожидая тебя, это возможность встретиться с тем аспектом своего "я", который нельзя отрицать. Встреча со злом такой чистоты подобна приближению к вехе в психоанализе. Это архетипично: ты сталкиваешься лицом к лицу с частицей себя.

- Частицей себя?

- Да. Я не знаю, как это объяснить, но так кажется.

- Это пугает.

- Вот именно.

- Ты говорил об этом с коллегами?

- Конечно, нет.

- С Вазгеном?

- Мы уже касались подобных вещей.

- А что он об этом думает?

Алексей хмыкнул от удовольствия.

- Тебе лучше не знать.

- Странно, - сказала она через мгновение. - Чем дольше я тебя знаю, тем меньше понимаю. Не похоже, что это должно так работать.

- Я часто думал о тебе то же самое. Я в это не верю.