Спираль зла

Частный особняк XIX века, окруженный стеной, стоял посреди сада, где росли клены, липы, ивы и сосны. Цинковые крыши, мансардные окна, массивное крыльцо, обрамленное красиво подстриженными деревьями и навесами-маркизами… Чтобы въехать на территорию резиденции и получить право припарковаться в десяти метрах от ворот, им пришлось предъявить удостоверения. Пьерра спрашивал себя, глядя на эти жилища знаменитостей, почему одни вытаскивают счастливый билет в лотерее жизни и живут в квартале, мощенном золотом, как этот актер, а другие должны довольствоваться жилищем с видом на кольцевую дорогу и тесниться в битком набитых поездах метро в час пик. Пьерра обожал научную фантастику, к которой его бывшая супруга относилась с презрением, зато сама коллекционировала премированные романы, как некоторые коллекционируют почтовые марки. Как-то уже давно он прочел роман Филиппа К. Дика «Солнечная лотерея». Там судьба каждого человека подчинялась некоему случайному алгоритму, благодаря которому любой мог стать властителем мира. На взгляд сыщика, эта картина существования мира была самой справедливой из всех, какие он знал.

– Телефон с предоплаченной картой, – сказал Пьерра, протянув руку.

Сосед передал ему карту. Пьерра заглянул в документ, где был напечатан номер, и набрал его. Ему ответил автоответчик.

Вот паскудство… Он дождался гудка и произнес:

– Шренкель? Это Андреас… Ферхаген, – быстро прибавил он. – Нам надо поговорить. Это важно. Позвони мне. Это в твоих интересах.

Он отсоединился. Риск был велик. Пьерра вовсе не был уверен, что Шренкель и Ферхаген настолько близки. Но даже если они знакомы, Пьерра понятия не имел, каков характер их отношений и что теряет актер, если не ответит. Однако он чувствовал, наблюдая за Шренкелем и слушая Серваса, когда тот говорил о подмене, что актер чего-то не договаривает и что-то скрывает.

– Что ты делаешь? – спросил один из его заместителей, которого звали Дино.

– А ты не видишь?

Пьерра разглядывал плывущие по небу облака, одинаково похожие на садик дзен и на разметку для игры в рейки, когда телефон зазвонил. Номер Шренкеля…

– Да, – спокойно сказал он в трубку.

– Чего ты хочешь? – спросил Эзра Шренкель на другом конце провода.

Ух ты, сработало! Пьерра сглотнул, понимая, что должен говорить как можно короче, чтобы не выдать себя, и в то же время заманить актера. Он словно шел по канату без страховки.

– Нам надо поговорить.

Молчание…

– О чем?

– Ты сам знаешь о чем. О том, что произошло.

– Я не имею никакого отношения…

– Слушай меня внимательно, идиот, – злобно перебил его Пьерра, – из-за вас я теперь по уши в дерьме. И у тебя теперь нет выбора: либо ты явишься ко мне, либо я сливаю в прессу все, что знаю о тебе.

– Где?

Пьерра поднял сжатый кулак в знак триумфа и бросил взгляд на своего сотрудника. Настал самый деликатный момент.

– Ты прекрасно знаешь, где меня найти, – ответил он.

Снова молчание… Слишком долгое…

– О’кей, – сказал наконец Эзра Шренкель и отсоединился.

– Сработало, черт побери! Сработало! – орал Пьерра, барабаня по приборной доске.

* * *

Черные ворота с пиками на концах медленно открылись, и «Порше» выехал из сада на Парковую улицу.

– Он отъехал, – сообщил Дино, установив контакт.

– Езжай потихоньку. Он не должен видеть, что на выезде из резиденции ты сел ему на хвост. Он видел меня на той скале в Этрета и вполне сможет отрезать меня от группы.

Дино все время молчал: он боялся потерять «Порше» на аллеях Монтрету и доехал до выезда из резиденции как раз в тот момент, когда Шренкель выезжал на рю Дайи, которая, петляя, спускается к Сене между старыми и новыми домами. Они перевалили через холм до транспортной развязки возле моста Сен-Клу, на этот раз переехали через Сену в сторону Парижа и свернули направо, чтобы ехать вдоль реки в сторону Булонского леса, мимо гребного клуба, школы дайверов и моста Севр. За деревьями показался сверкающий шар зала «Музыкальная Сена», стоящего на мысу острова Сеген. К самому сердцу столицы подступали набережная Рассвета, проспект Жоржа Помпиду, мост Карильяно…

– Он едет в Париж, – констатировал Дино.

– Кроме шуток? – с иронией заметил Пьерра.

Он ощутил, как по венам побежал старый добрый адреналин. Трокадеро. Музей современного искусства. Аллея Альберта Первого. Набережная Тюильри. Под звонкое щелканье дворников они проехали по всем туристическим местам Парижа. После здания ратуши Шренкель резко отвернул от набережной Сены влево, в узкую улочку де Лобо, в направлении рю де Риволи и Марэ.

– Вот сукин сын, глазам своим не верю, – сказал Пьерра.

* * *

Они увидели, как Эзра вошел в «Кабаре руж». На нем были черные кожаные брюки и, несмотря на жару, рыжее меховое пальто.

Пьерра поморщился:

– Фу ты, черт! Тут наверняка есть запасные входы и выходы. Если Валек здесь, он в любой момент может удрать. Пройдет минут пять – и Эзра поймет, что попался, а Валек – что мы здесь. У нас нет времени дожидаться подкрепления.

– Что будем делать? – спросил Дино, не понявший, что означает эта тирада: выжидать надо или нападать.